«Художественно-публицистическая проза м.а. чванова»

Уфимский писатель М.А. Чванов стал известен широкому кругу читателей в начале 70-х годов прошлого века благодаря рассказу «Билет в детство», который, как это часто бывает с по-настоящему талантливыми и из ряда вон выходящими произведениями, первоначально был единодушно отвергнут литературными журналами, а сейчас «вошел в копилку лучших произведений русской литературы о взаимоотношениях человека и животного» [46, 305].

Неслучайно М.А. Чванова в свое время поддержал тоже первоначально не признанный советской критикой, а позже всемирно известный писатель Василь Быков: «Талант Ваш очень глубок, постарайтесь распорядиться им достойным образом. Не верьте там разным. Больше слушайте себя самого, талант Вам подскажет.» [54, 3]. Уже 1980-е годы оформилась главная тема творчества М.А. Чванова – падение, осквернение и грядущее возможное исчезновение русского человека.

Кто мы – русские? Почему мы забыли или нас заставили забыть, что мы, может, один из самых древних народов на планете, что мы есть, пусть под другим именем, в Святом Писании? И остались ли мы русскими? И что это ныне – русский народ? Название тому, чего уже нет, а может, никогда и не было? Какое наше предназначение на Земле? Стать солью Земли? Случайно ли, что мы, славяне, в свое время разбежались в истории? И продолжаем разбегаться? Славянское единство – что это: несбыточная иллюзия или даже губительный для России миф? Или все-таки спасительный, в том числе для всего человечества, союз? На все эти вопросы пытается ответить в своих произведениях известный писатель и общественный деятель М.А. Чванов.

Уфимского писателя всегда привлекали люди духовно сильные, цельные, характеры отважные и героические, стойко выдерживающие труднейшие испытания. Зачастую герои его произведений находятся перед ситуацией выбора. Неважно, сколько времени затрачивает человек на принятие решения, важно, что человек за него ответствен [54, 3].

Актуальность темы нашего исследования заключается в том, что литературный процесс конца 20 – начала 21 вв. – необыкновенно сложное и неоднородное явление, где своеобразие литературной ситуации во многом обусловлено социокультурными факторами. Переломный, кризисный характер рубежа веков, атмосфера глобальной катастрофичности, утрата ценностных ориентиров, распад целостной картины мира – вот наиболее значимые характеристики данного периода. Разумеется, они оказывают свое влияние и на литературу: кардинально перестраивается концепция героя; идет активное разрушение традиционных жанровых канонов; размываются границы художественных стилей, наблюдается тенденция к их сближению, взаимопроникновению. Сам процесс творчества зачастую превращается в экспериментирование, моделирование, охватывающее все структурные уровни произведения, то есть меняется характер литературы.

Литература – непрерывно развивающаяся и постоянно меняющаяся парадигма. Постоянные преобразования в общественно-политической и культурной жизни страны влекут за собой изменения в духовно-нравственном восприятии действительности. В связи с этим возникает потребность в новых подходах к художественно-эстетическому изображению реальной действительности в литературе, необходимость прочувствовать новый темп жизни не только через художественную, но и художественно-публицистическую литературу.

Цель работы – раскрыть своеобразие художественно-публицистических произведений М.А. Чванова.

Из поставленной цели вытекают следующие задачи:

1) сделать обзор научных исследований и литературной критики о современной художественно-публицистической прозе, близкой к творчеству М.А. Чванова;

2) выявить основные тенденции развития современной художественно-публицистической прозы;

3) раскрыть тематику и проблематику повестей и рассказов М.А. Чванова;

4) выявить специфику изображения героев рассказов и повестей М.А. Чванова;

5) разработать методические рекомендации к урокам внеклассного чтения (литературного краеведения) для детей с нарушением слуха, обучающихся с использованием коррекционных методик.

Объектом данной работы является художественно-публицистические произведения М.А. Чванова.

Предмет исследования – своеобразие художественно-публицистической прозы М.А. Чванова.

Материал исследования. Нами обозначен круг произведений М.А. Чванова, без которых нельзя в полной мере раскрыть своеобразие художественно-публицистической прозы писателя: «Билет в детство», «Четверо наедине с горами», «Последний день Года Собаки», «Новая русская» сорока и сорочонок Тишка», «А жизнь-то, похоже, налаживается…», «Плывущие вверх по реке Времени», «Французские письма», «Белый Ангел (Всё ещё впереди…)» и др.

Методологическую базу исследования составили труды отечественных филологов, литературных критиков, посвященные изучению общих и частных проблем современной литературы, художественно-публицистической прозы (В.В. Агеносов, Г.А. Белая, Л.С. Богданова, Т.М. Колядич, Н.Л. Лейдерман, М.Н. Липовецкий, А. Сегень, М.А. Черняк и др.); работы, связанные с рассмотрением особенностей художественного творчества уфимских писателей, характеристикой литературного процесса (К.И. Абрамичева, В.О. Глуховцев, Ю.А. Горюхин, Л.А. Данилкин, А.С. Залесов, Л.В. Оборин, Б.В. Орехов, И.В. Савельев, П.И. Фёдоров, И.А. Фролов и др.); исследования провинциальной культуры и литературы (В.В. Абашев, В.Н. Алексеев, К.В. Анисимов, Е.Я. Бурлина, А.Н. Давыдов, Е.И. Дергачёва-Скоп, Н.М. Инюшкин, В.Г. Одиноков, И.А. Разумов, Е.К. Созина, Б.А. Чмыхало, Е.Н. Эртнер и др.); работы методистов-коррекционников (А.Г. Зикеев, К.Г. Коровин, Е.П. Кузмичева, Э.И. Леонгард, М.И. Никитина, П.А. Ясин и др.).

Методы исследования:

 описательный метод, включающий приемы интерпретации, сопоставления и обобщения;

 метод сравнительно-сопоставительного анализа;

 системный метод, историко-функциональный подход.

Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые рассматривается творчество уфимского автора М.А. Чванова, основные тенденции развития его прозы в контексте современной русской литературы; подвергаются анализу повести и рассказы писателя, выявляется специфика его героя, а также разрабатываются методические рекомендации (на основе коррекционных методик) по изучению произведений уфимского писателя в школе для глухих и слабослышащих учащихся.

Приобщение детей к литературе вообще и литературному наследию своего края в частности – эффективный способ социальной адаптации, укрепления связи школьников с малой родиной, приобретения определенного опыта, так как глухие и слабослышащие учащиеся не имеют достаточных знаний о человеке, его внутреннем мире и отношениях между людьми. Это затрудняет восприятие и правильное понимание художественного произведения, а также ведет к тому, что предмет «Литература» попадает в разряд нелюбимых предметов у школьников.

Региональная литература, на наш взгляд, позволяет активизировать интерес к предмету «Литература» и помогает понять, что культурная среда, частью которой является словесный вид искусства, формируется не где-то далеко, а непосредственно рядом с ними, писателями, живущими с учащимися школ в одном городе, в одной республике.

Практическая значимость работы обусловливается тем, что её положения и выводы могут быть использованы в практике преподавания русской литературы в вузе при подготовке общих и специальных обзорных лекционных курсов, при создании учебных пособий по современной русской литературе и литературному краеведению, а также на уроках литературы и во внеурочной деятельности как в общеобразовательной школе, так и в школе для детей с нарушением слуха.

Структура и содержание работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы.

Во введении определены объект и предмет данного исследования, обоснована актуальность темы, сформулирована цель работы, поставлены задачи для достижения этой цели, объяснена научная новизна, практическая значимость исследования, указаны методы исследования, его теоретико-методологическая основа.

Первая глава посвящена современной художественно-публицистической прозе 20–21 вв. В первом параграфе рассмотрена литературная критика о современной художественно-публицистической прозе; во втором – тенденции развития современной художественно-публицистической литературы.

Вторая глава делится на три параграфа. Первый посвящен анализу тематики и проблематики повестей и рассказов М.А. Чванова; во втором параграфе рассмотрена специфика героев рассказов и повестей М.А. Чванова. Третий параграф представляет собой методические рекомендации к урокам внеклассного чтения, литературного краеведения на материале рассказа М.А. Чванова «Четверо наедине с горами».

Заключение содержит обобщающие выводы по проделанной работе.

Список использованной литературы включает 71 наименование.

Если всё-таки пытаться очертить тематическую составляющую и направленность прозы М.А. Чванова, то первое, что надо отметить, это им самим упомянутое в одном из рассказов слово-термин «писатель-деревенщик». Да, М.А. Чванов родом, корнями и сутью своей – самый настоящий писатель-деревенщик. Основным и главным мотивом любого его рассказа стала деревня. И, несмотря на избитость и исписанность темы, мастерства М.А. Чванова хватает на то, чтобы тема эта таковой не казалась и таковой не была. Наверное, это происходит потому, что для писателя важна не сама деревня как десяток-полтора деревянных и теперь уже покосившихся и обветшавших от времени домишек, а для писателя М.А. Чванова важен образ Родины, живущей в каждом из этих домишек, живущей в каждой такой забытой или пока что ещё полуживой деревеньке так называемой малой родины. Образ, из которого неминуемо складывается образ Родины общей, большой, всеобъемлющей, той Родины, которая объединяет всех нас, здесь живущих. И получается, что для писателя М.А. Чванова важен не только этот малый и этот большой образы, но для него самым важным является Человек, тот самый простой и обыденный житель этой громадной разноязыкой и такой противоречивой страны, под названием Россия. Тот житель, которыми мы являемся и являются все знакомые и незнакомые мне люди, возможно даже и тот, кто живёт сейчас не на этой земле, но разговаривает и думает по-русски, на русском языке, кто не отрёкся от своих корней и остаётся русским несмотря ни на что. [55].

Однако сентиментальные и трогательные струнки не всегда присутствуют или доминируют в рассказах писателя. Некоторые его рассуждения и размышления наполнены гневом и яростью, болью и горечью, недоумением и острым сожалением, всем тем, чем были наполнены чувства многих из нас, живших и остро переживавших всё происходившее с нашей страной и с народом в последние четыре десятилетия. Не со всем можно соглашаться в его оценках происходившего, но в одном, одновременно общем и главном, не согласиться невозможно – с тем, что происходящее и происшедшее с Россией сравнимо разве что с временами монголо-татарского ига да ещё Смуты и Польского нашествия. Не по результатам и итогам этих событий (тем более, что ни события ещё не закончились, ни итоги ещё не состоялись), а по тем плачевным и разрушительным для многих и многих людей и слоёв населения державы фактам биографий и жизней.

О чем пишет М.А. Чванов? Он обращается к исследованию противоречивых сторон народной жизни, особенностям национального характера; особое место в его прозе занимает нравственная драма человека. Обращаясь к трагическим страницам в истории страны – войне, разрушению деревни, крестьянского уклада жизни – он не может пройти мимо духовного разъединения людей, кризиса патриархального сознания. Ведущим во многих его рассказах становится мотив встречи: человек в его рассказах оказывается в историческом потоке, а повседневное бытие несет печать войны, исторических катаклизмов. Идея общечеловеческого единства определяет внутренний пафос его творчества, являясь вершиной его нравственных исканий.

Емким и многозначным стал его рассказ «Прощай, SOS» о вроде бы незаметном событии конца тысячелетия, когда 1 февраля 1999 года был отменен сигнал «SOS» и все страны перешли к новым, более современным и технологичным формам передачи сигналов бедствия. А сигнал этот, между тем, был тем единственным, что объединяло человечество в единое целое сто шестьдесят пять лет, укоренившись в сознании как зов «Спасите наши души!». Отказавшись от зова «SOS», мир что-то потерял безвозвратно, «может, свою молодость», а может быть, закончилась «эпоха неоправданных надежд на единое человечество» [67, 257].

Закономерна для художественной и общественной деятельности М.А. Чванова идея славянского единства, ей он верен во всем своем творчестве, в международных связях со славянским миром, в изображении его сложности и противоречивости. Эпизоды последней Балканской войны составляют сюжеты повестей и рассказов «Свидание в Праге», «Русские женщины» и других. Писатель ходил на паруснике путем Белой Армии из Крыма через Босфор и Дарданеллы в Галлиполи и Фессалоники на родину Кирилла и Мефодия, посетил храм покровителя всех славян великомученика Дмитрия Солунского. Тема славянских связей обозначилась уже в рассказе «Галлиполи», основанном на одном из эпизодов Гражданской войны. В рассказе «Свидание в Праге» беседа рассказчика с героем – русским офицером Алексеем Нелюбиным, долго сражавшемся на стороне сербов, – говорит о неопределенности, зыбкости сознания славянского единства, слабости решений славянских съездов. Более того, М.А. Чванов ставит проблему, которая волнует русских весь ХХ век, – роли России в жизни Европы. Возвращаясь в Россию после сражений на сербской стороне, Алексей Нелюбин говорит об особенностях русской судьбы, русского креста. «Русские по натуре своей всем готовы помогать, но в случае русской беды нам никто не поможет. Таков, видимо, русский крест. В своей вселенской открытости Россия и надорвалась, боюсь, даже генетически» [67, 101]. Сегодняшняя Россия преломлена не только духовно, в начале двадцатого века это было второе в мире по численности государство, но целый век шло уничтожение русских, начавшись в японскую и в Первую мировую войну; оно продолжалось в годы коммунистического правления, затем в годы советско-германской войны вплоть до «нынешнего голодного вымирания по миллиону в год».

Герой рассказа не может не упомянуть о презрительном отношении Гитлера к русским, видевшего в этой открытости, распахнутости русского характера «расовую славянскую неполноценность». Становясь все разреженнее и духовно все более прозападным, русский народ тем не менее имеет силы возродиться. Вывод героя один: обозначить себя в этом мире, восстановить себя, а чтобы сделать это, Россия должна забыть сейчас о своем мессианстве, затаиться «под своим дырявым туманчиком, чтобы снова встать». «На чью мельницу льете вы воду, может, неосознанно, отрицатели евразийства? Что тут теоретизировать, если евразийна сама суть России, сама суть русского человека! Если мы не евразийны – зачем нам нужно было втягивать, не подчинять, а именно втягивать в себя целый географический и человеческий континент?. [67, 398]. Россия евразийна не только потому, что соединяет собой и в себе Азию и Европу, но и потому, что изначально раздираема Европой и Азией, и это одна из ее трагедий. В ней постоянно действуют две силы, но это даже не закон единства и борьбы противоположностей и тем более уж не закон единства и взаимодействия противоположностей. Об уравновешенности или гармонии этих сил даже не стоит говорить. Начиная с Петра I, это болезнь, тяжелая, может, раковая: в извечном споре западников и славянофилов (здесь как никогда очевидна неточность второго термина) побеждают, как правило, западники, прежде всего потому, что всегда поддерживаются мощными силами извне. Одна из причин, что западники чем дальше, тем больше побеждают, не в том, что они истиннее, а как раз наоборот: что используют для достижения своих целей самые низменные чувства человека и методы, которые по понятиям православного или просто нормального человека не только циничны – а за чертой нравственности. И Россия каждый раз оказывается не готова к их коварным ударам – они как бы инопланетяне, логика поведения и нравственность которых нам непонятны [54]. И если одна сила постоянно питается извне, то у второй практически уже нет опоры – ни внутри, ни тем более – вне, а на протяжении последнего века все, кто внутри или вне России следует ей, шельмуется или даже уничтожается.

В семидесятые годы национальная психологическая проза, которую столичные эстеты называли «деревенской», писали о ее близком конце, обратила пристальное внимание на нравственные ценности семьи, дома, родовых и национальных связей. Целым этапом духовной жизни общества стал поворот литературы к народной жизни, ее традициям, национальным устоям, глубинным основам народного существования. Литература обратилась к этим традициям, чтобы понять живую связь времен, с этой литературой было связано развитие национальной идеи, ибо разрушенное национальное сознание таит угрозу самому существованию страны и ее культуры.

М.А. Чванов не прошел мимо противоречивых сторон народной жизни: в рассказах «Билет в детство», «Бранденбургские ворота», «На тихой реке», «Журавлиное плесо», «Жилая деревня» чувство родины связывается с мотивом ее запустения и кризисом человека, растерявшего традиционные ценности. В рассказе «Билет в детство» лучший в жизни человека мир детства не принимает его в себя. Вернувшись в родные места через много лет, герой этой истории хочет видеть привычный природный мир, связанный с детством, – бездонное небо, прозрачные рассветы, чистую речку, людей из своего прошлого. Его мучает горькое воспоминание об отце, пришедшем с войны без ноги и с продырявленной душой, пустота, которую он заливал водкой. Он вспоминает, что, хотя у него и был отец, и был кусок хлеба, в то время как на их улице у его сверстников не было отцов, он в пятнадцать лет ушел из дома.

Приехав в командировку в родные места, он не захотел встретиться со знакомыми. Только собака, встреченная на дороге, – Шарик, которого он предал, оставив без себя, – вызывает щемящее чувство вины перед этим запустелым и покинутым миром. Собака оказалась для него примером верности. Было горько и стыдно уезжать и сейчас, провожаемым тем же, только постаревшим Шариком, который долго бежал за машиной. Было больно ощущать свою измену, но поменять в жизни ничего уже было нельзя [67, 21].

Природа естественно входит в круг нравственных раздумий писателя, М.А. Чванов стремится разгадывать тайные связи человека с ней. Собака и птицы оказываются в его рассказах мыслящими и добрыми существами. В рассказе «Новая русская» сорока и сорочонок Тишка» М.А. Чванову важно уловить те невидимые связи, которые объединяют природный космос с нравственным миром человека. Рассказчик, когда-то разорявший птичьи гнезда, в зрелости увидел мир иначе. Он вспоминает о том, как в детстве не только людей, но даже зверей и птиц мальчишки делили на «красных» и «белых», полезных и вредных, тех, для которых строили скворешни, и подлежащих несомненному уничтожению. «Жутко вспоминать. мы рассаживали сорочат и воронят где-нибудь над речным обрывом и, словно в тире, соревнуясь в меткости, расстреливали их камнями, свято веря, что делаем самое что ни на есть доброе дело: освобождаем землю от стервятников» [67, 409]. Вспоминает рассказчик и о том, как выдирал из учебника страницы с портретами сверженных вождей, в одночасье оказавшихся врагами народа, предварительно выколов им булавкой глаза… Отказываясь от нормативных оков, литература, которую называют «деревенской», меняла социально-классовые оценки на общечеловеческие ценности: отношение к слабым, бездомным, чувство национального коллективизма становилось ее этическим стержнем.

По-своему прочитывает М.А. Чванов трагические судьбы деревни и православия. Образы заброшенных деревень, забитых окон, обреченных на одиночество людей, неухоженных и забытых кладбищ связаны с печальной мыслью о смывании цивилизацией нравственных устоев народной жизни.

Многие из рассказов М.А. Чванова посвящены размышлениям о народном характере. Так, герой рассказа «Журавлиное плесо», сплавляясь по реке Юрюзань, находит среди гор и лесов красивейшее место, которое оказалось без жилых деревень – опустели они, разрушились, кладбища в них потоптаны скотом. И рассказчик размышляет, пытается понять, как погибли десятки тысяч деревень, где же слабинка в нашем характере, которая привела к подобной трагедии. Россию и российский народ, размышляет он, можно пытаться уничтожить силой, как Наполеон или Гитлер, а можно и «по-умному», как это сделала академик Татьяна Заславская, предложившая правительству сэкономить средства, ликвидировав «неперспективные деревни», которые «и составляли суть России». Для этого предложено было не строить в них больше школ и магазинов, не проводить к ним дороги, электричество и телефонную связь. «И не рвутся снаряды, и не горят города, и ничего не разрушено. Но люди сами со временем разбегутся, а остальные тихо повымрут». Лишь названия ручьев, скал, излучин напоминают о людях, которые тут когда-то жили [67, 304].

Катастрофичность крестьянского мира обнаруживается М.А. Чвановым и в историях гибнущих деревень, которые встречаются ему в поездках. По пути в аксаковское село Надеждино писатель видит мертвые села на пять-шесть домов и одиноких людей в них, месяцами не видевших человека, вроде деда из деревни Вятка. Икона в оставшемся доме, куда раз в месяц приезжает хозяйка, лишь знак этого тихого апокалипсиса. Но Россия стала беднее без этих деревень, забвение прошлого оборачивается для нее катастрофой. Авторское мирочувствование, национальное по своему характеру, особенно определенно выражено в финале рассказов: «Больше я этой дорогой не ездил. Не могу.». Размышления о судьбах народа перекликаются у М.А. Чванова с историями и судьбами конкретных людей. Встречаются в его прозе маргиналы, непротивленцы судьбы, подчиняющиеся обстоятельствам, как в рассказе «Бранденбургские ворота», а есть и герои-путешественники, исследователи Арктики, как в романе-поиске «Загадка штурмана Альбанова». У М.А. Чванова трезвое понимание людей, подчиняющихся обстоятельствам, страшащихся переломить свою судьбу. Неустроенность героя рассказа «Бранденбургские ворота», бывшего солдата, а затем бича Димы Попова, высланного из Германии, где он женился во время службы, составляет трагедию одинокого, беззащитного человека, не способного за себя бороться. Загубленная жизнь терпеливого человека связывается писателем с отсутствием личностного самосознания, с «безликим коллективизмом» и непротивлением судьбе. Мать его учила: «Терпи. Богу все видно». Слишком долго такие люди терпели; выброшенные на периферию жизни, свое место в жизни они обретают с трудом. В приполярной тайге эвенкийского поселка, научившись делать печи и давать людям тепло, Попов наконец стал людям нужен – греют его печи. Он делает их по четыре-пять в год, но конца этой работе не видно. Убогость современной жизни, заброшенность людей на краю земли ясна даже Попову. Человек преодолевает себя, живя пятнадцать лет в тяжелейших условиях, один, без близких, вдали от русских людей, но человек построил свою судьбу сам и сам за нее отвечает [67].

Трагедия конкретного человека включена рассказчиком в историю страны. С вертолета, пролетавшего над тайгой, ему видны были пустующие бараки, пустующие зимовки. Здесь люди почти двадцать лет шли по этапу. От барака к бараку – тридцать километров пути. Не успел, не дошел – твоя вина. С этапа редко бежали, тех, кто помогал беглецам, арестовывали и выселяли. «Душа охолонула, заледенела внутри», когда с вертолета рассказчик смотрел на эти бараки.

Верными художественно-публицистическому началу в современной литературе, которая позволяет заострять и актуализировать в прозе социально-нравственные проблемы, всегда оставались ныне уже ушедшие из жизни В.П. Астафьев и В.Г. Распутин, следует этой традиции в своем творчестве и М.А. Чванов. Проза этих мастеров художественного слова стала своеобразным нравственным камертоном современности.

Неслучайно творчество В.П. Астафьева и В.Г. Распутина критики связывали с направлением «деревенской» прозы в литературе прошлого столетия. Именно в прозе «деревенщиков» наиболее ярко раскрылось публицистическое начало. Как «деревенщика» позиционировал себя и М.А. Чванов. Но уже в начале 21 века проза этих писателей переросла и постепенно вышла за рамки данного направления, хотя, как и прежде, можно говорить об общности взглядов этих трех авторов, о тематическом сходстве их более поздних произведений.

Так, например, период творчества с 1990 по 2001 гг. оказался для В.П. Астафьева самым продуктивным по числу созданных им произведений. Для писателя наиболее значимой представляется в этом периоде завершение эволюции к христианскому мировосприятию (литература этого времени разрабатывает темы кризиса нравственности). В.П. Астафьев находит в себе силы и возможности в эти годы для мощной критики социальных и политических устоев, для национальной самокритики. Но, тем не менее, писатель приветствует утверждение либеральных принципов в современном обществе и государственной жизни. Автор воспринимает происходящее как события, позволяющие вернуть русской жизни ее христианские нравственные ценности. Основой же для понимания прозы В.П. Астафьева является его биография. Астафьевский автобиографизм определяет и тематическую парадигму прозы писателя – темы сиротства, распада традиционной деревни, величия Сибири, военного апокалипсиса и нравственной деградации России.

В оценке каких же явлений народной жизни разошелся писатель с «деревенщиками»? Черта, за которой В.П. Астафьев отходит от традиций «деревенской» прозы, – это вопрос о сохранении или утрате веры в нравственное здоровье народа, это глубокое сомнение в том, что жизнь под «звездой полей» рядом с отчими могилами сама по себе способна пробудить добро и свет в душе

Эволюцию полувековой жизни В.П. Астафьева в литературе можно рассматривать в разных аспектах: тематическом, жанровом, стилевом и т.д. Но главное в ней, на наш взгляд, – движение из мира собственно «деревенской» и военной прозы к художественному и публицистическому исследованию общего состояния народной России.

В художественно-публицистической литературе другого российского писателя В.Г. Распутина в основном отражаются темы экологии, политики, нравственности, культуры и памяти. Россия 1990-х годов оценивается В.Г. Распутиным как разрушенная, практически уничтоженная страна. Новая формация трансформируется в мир абсурда. В публицистике писателя рассматривается самый широкий спектр общественных проблем: духовно-нравственные, психологические, социально-экономические, демографические и т.д.

Кризис национальной самоидентификации («национальные безразличие и вялость», «безнациональный народ») позволяют В.Г. Распутину ставить вопрос о конце национальной истории, в которой сам народ, называвший себя ранее «богоносным» и «нравственной крепостью мира», своими же руками уничтожил все свои духовные опоры.

В публицистике 1990-х годов В.Г. Распутина субъектом ответственности становятся, во-первых, силы мировой глобализации (западные политико-экономические круги), во-вторых, власть (советская, демократическая), в-третьих, демократическая общественность (либеральная интеллигенция), в-четвертых, представители массовой культуры. Публицистика В.Г. Распутина конца 1990-х – начала 2000-х годов характеризуется обвинительной направленностью, предельной категоричностью суждений. Часто подобные оценки и обвинения звучат и в публицистике М.А. Чванова, которого с В.Г. Распутин связывала не только общность мировосприятия, но и дружеская привязанность.

Художественным же текстам В.Г. Распутина и М.А. Чванова – как 2000-х годов, так и более ранним – свойствен симбиоз художественного и публицистического начал: анализ повестей и рассказов литературными критиками и литературоведами – яркое тому свидетельство.

В художественно-публицистических произведениях писателей все чаще звучат славянофильские идеи. М.А. Чванов становится одним из ярких современных выразителей идей славянофильства, точнее – антизападничества. Одним из постулатов славянофильства является народность. вопросы межнационального взаимодействия в современном российском обществе.

М.А. Чванов родом, корнями и сутью своей – самый настоящий писатель-«деревенщик». Главным мотивом многих его рассказов и повестей является деревня. Образ, из которого неминуемо складывается образ Родины общей, большой, всеобъемлющей, той Родины, которая объединяет всех нас, здесь живущих. Однако сентиментальные и трогательные струны не всегда присутствуют или доминируют в рассказах писателя. Некоторые его рассуждения и размышления наполнены гневом и яростью, болью и горечью, недоумением и острым сожалением о всем том, что было, что происходило в нашей стране и с ее народом в последние четыре десятилетия.

О чем пишет М.А. Чванов? Он обращается к исследованию противоречивых сторон народной жизни, особенностям национального характера; особое место в его прозе занимает нравственная драма человека. Обращаясь к трагическим страницам в истории страны – войне, разрушению деревни, крестьянского уклада жизни – он не может пройти мимо духовного разъединения людей, кризиса патриархального сознания.

Закономерна для художественной и общественной деятельности М.А. Чванова идея славянского единства, ей он верен во всем своем творчестве, в международных связях со славянским миром, в изображении его сложности и противоречивости. Эпизоды последней Балканской войны составляют сюжеты повестей и рассказов «Свидание в Праге», «Русские женщины» и других. Становясь все разреженнее и духовно все более прозападным, русский народ тем не менее имеет силы возродиться. Вывод героев М.А. Чванова один: обозначить себя в этом мире, восстановить себя, а чтобы сделать это, Россия должна забыть сейчас о своем мессианстве, затаиться «под своим дырявым туманчиком, чтобы снова встать».

Одна из причин, что западники чем дальше, тем больше побеждают, не в том, что они истиннее, а как раз наоборот: что используют, считает писатель, для достижения своих целей самые низменные чувства человека и методы, которые по понятиям православного или просто нормального человека не только циничны – а за чертой нравственности. Проза М.А. Чванова обратила пристальное внимание читателей на нравственные ценности семьи, дома, родовых и национальных связей.

Не прошел М.А. Чванов мимо противоречивых сторон народной жизни: в рассказах «Билет в детство», «Бранденбургские ворота», «На тихой реке», «Журавлиное плесо», «Жилая деревня» чувство родины связывается с мотивом ее запустения и кризисом человека, растерявшего традиционные ценности.

Природа естественно входит в круг нравственных раздумий писателя: М.А. Чванов стремится разгадывать тайные связи человека с ней. Собака и птицы оказываются в его рассказах мыслящими и добрыми существами («Последний день Года Собаки», « Новая русская» сорока и сорочонок Тишка»).

По-своему прочитывает М.А. Чванов трагические судьбы деревни и православия. Образы заброшенных деревень, забитых окон, обреченных на одиночество людей, неухоженных и забытых кладбищ связаны с печальной мыслью о смывании цивилизацией нравственных устоев народной жизни.

Катастрофичность крестьянского мира обнаруживается М.А. Чвановым и в историях гибнущих деревень. Размышления о судьбах народа перекликаются у М.А. Чванова с историями и судьбами конкретных людей. Встречаются в его прозе маргиналы, непротивленцы судьбе, подчиняющиеся обстоятельствам, как в рассказе «Бранденбургские ворота», а есть и герои-путешественники, исследователи Арктики, как в романе-поиске «Загадка штурмана Альбанова».

Трагедия конкретного человека включена чаще всего рассказчиком в историю страны.

Хотя проза М.А. Чванова не была столь заметна, как проза его старших современников – В.М. Шукшина, Б.А. Можаева, В.И. Белова, В.Г. Распутина, В.П. Астафьева, В.Н. Крупина, В.В. Личутина, – он без преувеличения одного с ними ряда, одной судьбы и одной силы. Уже в восьмидесятые годы прошлого века оформилась главная тема творчества М.А. Чванова – падение, осквернение и грядущее возможное исчезновение русского человека. Публицистика врывается и в его прозу, составляя сплав, обычно губительный для художественного начала, но это правило оказалось неприменимо к М.А. Чванову. Публицистика в его прозе чаще всего органично переплетается с художественным повествованием.

Все его произведения объединяет один и тот же центральный герой – русский интеллигент, человек творческой профессии (журналист, писатель), чья душа болит и кровоточит, балансирует на границе веры и безверия, человек, задумывающийся о смысле жизни, о своем назначении и являющийся часто alter ego самого автора.

Проза М.А. Чванова, созданная на рубеже веков, сохраняет ярко выраженное публицистическое начало, которое выходит на первый план, часто оттеняя сюжет, событийную часть произведений. Это устойчивая черта современной реалистической литературы, позволяющая наполнить размышления писателя-реалиста глубоким гражданским и философским содержанием. Обращаясь к частному случаю, к истории жизни героя, автор стремится показать общие социально-нравственные недуги. Уфимский прозаик намеренно схематизирует образ своего героя, наделяя его характерными признаками целого поколения – поколения семидесятых.

7. Белая Г.А. Художественный мир современной прозы. – М.: Наука, 1983. – 192 с.

8. Богданова О.Ю. Современный литературный процесс. – СПб., 2001. – 293 с.

9. Большев А., Васильева О. Современная русская литература (1970–90-е годы). – СПб., 2000. – 315 с.

10. Бочаров А.Г. Чем жива литература? Современный литературный процесс. – М.: Сов. писатель, 1986. – 400 с.

11. Бочаров С.Г. О художественных мирах. – М.: Сов. Россия, 1985. – 296 с.

12. Введение в литературоведение. Хрестоматия: Учеб. пособие / Сост. П.А. Николаев, Е.Г. Руднева, В.Е. Хализев, Л.В. Чернец; Под ред. П.А. Николаева. – 3-е изд., испр. и доп. – М.: Высш. шк., 1997. – 350 с.

13. Вегеманс Э. Русская литература от Петра Великого до наших дней. – М., 2002. – 560 с.

14. Власов С.В. Между искусством и идеологией: особенности художественного дискурса в публицистике В.Г. Распутина 10-х годов XXI века // Современные подходы к изучению и преподаванию русской литературы и журналистики XX–XXI веков: Материалы XVII Шешуковских чтений / Под ред. Л.А. Трубиной. – М.: МПГУ–Прометей, 2012. – С. 125–130.

15. Власов С.В. Публицистика XXI века: социально-нравственные, культурные ориентиры и формы их выражения в статьях В.Г. Распутина // Молодой ученый. – 2011. – № 2. – Т. 1. – С. 180–182.

16. Власов С.В. Современная публицистика: В.Г. Распутин об образовании и литературе // Русская словесность. – 2012. – № 6. – С. 36–40.

17. Волков И.Ф. Литература как вид художественного творчества. – М.: Просвещение, 1985. – 192 с.

18. Волков И.Ф. Теория литературы. – М.: Просвещение, 1995. – 256 с.

19. Геопанорама русской культуры: провинция и ее локальные тексты / Отв. ред. Л.О. Зайонц; Сост. В.В. Абашев, А.Ф. Белоусов, Т.В. Цивьян. – М.: Языки русской культуры, 2004. – 672 с.

20. Глинтерщик Р. Очерки новейшей русской литературы: Постмодернизм. – Вильнюс, 1996. – 440 с.

21. Голубков М.М. История русской литературной критики ХХ века (1920– 1990-е годы). – М.: Академия, 2008. – 368 с.

22. Гордович К. История отечественной литературы ХХ века. – СПб., 2000. – 352 с.

23. Долгополов Л.K. На рубеже веков: Русская литература конца XIX – начала XX вв. – М.: Сов. писатель, 1985. – 352 с.

24. Забайкалов Л., Шапинский В. Постмодернизм: Учеб. пособие. – М., 1993. – 103 с.

25. Зайцев В.А. История русской литературы второй половины XX века / В.А. Зайцев, А.П. Герасиненко. – М.: Высш. шк., 2006.

26. Заманская В.В. Экзистенциальная традиция в русской литературе ХХ века. Диалоги на границах столетий: Учеб. пособие. – 2-е изд., стер. – М.: Флинта, 2012. – 304 с.

27. Золотусский И.П. Прощай, ХХ век. – М.: Алгоритм. 2008. – 209 с.

28. Колядич Т.М., Капица Ф.С. Русская проза XXI века в критике. Рефлексии. Оценки. Методика описания. – М., 2010. – 360 с.

29. Кормилов С.И., Скороспелова Е.Б. Литературная критика ХХ века (после 1917 года). – М., 1996.

30. Кременцов Л.П. Русская литература XX века. Обретения и утраты. Учебное пособие. – М.: Флинта, 2007. – 257 с.

31. Кронгауз М.А. Русский язык на грани нервного срыва. – М.: Астрель, Corpus, 2012. – 217 с.

32. Ланин Б. Проза русской эмиграции (Третья волна). – М., 1997. – 207 с.

33. Лейдерман Н.Л. Современная русская литература. 1950–1990-е годы: В 2 т. / Н.Л. Лейдерман, М.Н. Липовецкий. – М.: Академия, 2003. – 460 с.

34. Лейдерман Н., Липовецкий М. Современная русская литература: В 3 кн. – М., 2001. – 413 с.

35. Литература русского зарубежья (1920–1990) / Под ред. А. Смирновой. – М., 2006. – 640 с.

36. Макаров А. Из цикла «Во глубине России.». Виктор Астафьев // Человеку о человеке. Избранные статьи. – М.: Художественная литература, 1971. – 490 с.

37. Массовая культура: современные западные исследования / Отв. ред. и предисл. В.В. Зверевой; Посл. В.А. Подороги. – М., 2005. – 339 с.

38. Матвеева И.Ю. Медийная поддержка чтения: Практ. пособие / И.Ю. Матвеева. – М.: Литера, 2010. – С. 21–35.

39. Минералов Ю. История русской литературы: 90-е годы ХХ века. – М., 2002. – 224 с.

40. Нефагина Г. Русская проза второй половины 80-х – начала 90-х годов ХХ века. – Минск, 1998. – 231 с.

41. Нива Ж. Возвращение в Европу. Статьи о русской литературе / Пер. с фр. Е.Э. Ляминой. – М.: Высшая школа, 1999. – 199 с.

42. Огрызко В. Кто делает литературу в России. Вып. 1: Современные русские писатели. – М., 2006. – 416 с.

43. Огрызко В. Русские писатели. Современная эпоха. Лексикон. – М., 2004. – 546 с.

44. Огрызко В.И. Сборник. Материалы к словарю русских писателей конца XX – начала XXI века. – М.: Литературная Россия, 2003. – 286 с.

45. Павлов О. Остановленное время // Континент. – 2002. – № 113. – С. 18.

46. Писатели земли башкирской. Справочник. – Уфа: Китап, 2006. – 446 с.

47. Прокофьева И.О. Современная уфимская проза. «Билет в детство.». О творчестве М.А. Чванова // Бельские просторы. – № 2. – 2015. – С. 72–78.

48. Распутин В.Г. Видя вокруг прозрения слепых… // Лесная газета. – 1990. – 29 нояб. – С. 5.

49. Распутин В.Г. Патриотизм – это не право, а обязанность // Правда. – 1988. – 24 июня. – С. 1–4.

50. Распутин В.Г. Сибирь, Сибирь… – Иркутск: Артиздат, 2000. – 255 с.

51. Распутин В.Г. Что в слове, что за словом?: Очерки, интервью, рецензии. – Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1987. – 336 с.

52. Рейнгольд С. Русская литература и постмодернизм // Знамя. – 1998. – № 4. – С. 209–220.

53. Рыбникова М.А. Очерки по методике литературного чтения: Пособие для учителя. – 4 изд., испр., – М.: Просвещение, 1985. – 288 с.

54. Сегень А. Застенчивый свет // Истоки. – № 12 (884). – 26 марта 2014.

55. Сегень А. Печи Михаила Чванова // Бельские просторы. – № 6. – 2005.

56. Сирин А.Д. Свет распутинской прозы. – Иркутск: Издатель Сапронов, 2007. – 256 с.

57. Скоропанова Г. Русская проза конца ХХ века. – М., 2002. – 316 с.

58. Современная русская литература (конец XX – начало XXI века): Хрестоматия: Учеб. пособие / Сост. И. Скоропанова, С. Гончарова-Грабовская. – М., 2002. – 528 с.

59. Современная русская литература (1990-е гг. – начало XXI в.) / Науч. редактор С.И. Тимина. – СПб., 2005. – 352 с.

60. Современная русская советская литература: В 2 ч. Ч. I. – М.: Просвещение, 1986. – 256 с.

61. Современная русская советская литература: В 2 ч. Ч. 2. – М.: Просвещение, 1986. – 256 с.

62. Степанян К. Кризис слова на пороге свободы // Знамя. – 1999. – № 8. – С. 204–214.

63. Тендитник Н.С. В. Распутин. Колокола тревоги: Очерк жизни и творчества. – М.: Голос, 1999. – 118 с.

64. Тинина С.И. Современная русская литература (1990 гг. – начало XXI в.): Учебное пособие. – СПб.: Академия, 2005. – 285 с.

65. Хализев В.Е. Теория литературы. – М., 1999. – 264 с.

66. Чванов М.А. Вверх по реке времени. Рассказы, повести. – М., Вече, 2009. – 361 с.

67. Черняк М.А. Современная русская литература: Учеб. пособие. – М.; СПб., 2004. – 396 с.

68. Черняк М.А. Феномен массовой литературы ХХ века. – СПб., 2005. – 152 с.

69. Чупринин С. Новая Россия: Мир литературы: Энциклопедический словарь-справочник: В 2 т. – М., 2003. – 831 с.

70. Чупринин С. Русская литература сегодня: Большой путеводитель. – М., 2008. – 574 с.

71. Чупринин С. Русская литература сегодня: Жизнь по понятиям. – М., 2006. – 164 с.