«Философия ПЛАТОНА»

Получил обычное для знатного афинянина образование: гимнастика, грамматика, музыка, математика.

Рано познакомился с философией Гераклита, Парменида, Зенона, пифагорейцев. В 407 г. до н.э. познакомился с Сократом и да смерти Сократа был в числе его ближайших учеников.

Много времени уделил поэзии. Платону приписываются эпические и лирические произведения, трагедии и комедии. Под его именем дошло до нас около 25 стихотворных миниатюр-эпиграмм. Однако знакомство с Сократом и полное посвящение себя философии привело к тому, что Платон сжег свои поэтические произведения.

В 389—387 гг. до н. э. Платон посетил Италию и Сицилию. В Сицилии случилась какая-то коллизия между ним и Дионом — родственником сиракузского тирана Дионисия. Этот конфликт закончился для Платона рабством, из которого выручил философа пифагореец Архит, заплатив 30 мин. Когда друзья Платона, собрав деньги, решили погасить Архиту долг, тот от денег отказался. Тогда Платон на эти 30 мин купил сад, носивший имя афинского героя Академа, и открыл в нем свою философскую школу. (Сад героя Академа был у афинян обычным местом прогулок. Гиппарх, сын тирана Писистрата, обнес его стеной, Кимон превратил эту местность из запущенной и безводной в хорошо орошаемую рощу с тенистыми аллеями и устроил там гимнасий. )

В диалоге «Тимей» Платон первым всеобъемлюще обсудил происхождение первоначал и структуру Космоса.

«Нам необходимо рассмотреть, какова была сама природа огня, воды, воздуха и земли до рождения неба и каково было их тогдашнее состояние. Ибо доныне никто не объяснил их рождения, но мы называем их началами и принимаем за стихии буквы Вселенной.

Происхождение вещей и явлений из первоначал в греческой науке периода Платона довольно устойчиво понимается наподобие сложения слов и отдельных букв. Характерно, что обозначающий начала термин στοίχεια (отсюда старославянская калька— «стихия») означает также буквы алфавита и восходит к более раннему слову στοίχοs — ряд, линия.

Впервые поставил вопрос о сущности вещей и их, сущностей, местопребывании. Положил начало учению об эталонных первообразах (греч.: paradeigma — парадигма), (греч.: idea — идея), взирая на которые, Демиург (греч.: demioyrgos), творец Вселенной, матрицирует вещный мир.

«Как, постучав, мы ждем, раздастся ли звук целого или надтреснутого сосуда, так и целостность несущегося мимо нас бытия определяется слушанием и усмотрением его сущностей.

Надо быть исключительно даровитым, чтобы понять, что существует некий род каждой вещи и сущность сама по себе, а еще более удивительный дар нужен для того, чтобы доискаться до всего этого, обстоятельно разобраться во всем и разъяснить другому!

Идеи пребывают в природе как бы в виде образцов, прочие же вещи сходны с ними и суть их подобия, самая же причастность вещей идеям заключается не в чем ином, как только в уподоблении им.

Идея — это нечто, во-первых, вечное, то есть не знающее ни рождения, ни гибели, ни роста, ни оскудения, а во-вторых, само по себе, всегда в самом себе единообразное, все ее разновидности причастны к ней таким образом, что они возникают и гибнут, а ее не становится ни больше, ни меньше,, и никаких воздействий она не испытывает.»

Платон первым обозначил виды любви, навсегда связал свое имя с открытием любви духовной, без чувственного элемента.

С точки зрения Платона, тело является не очень надежным предметом для любовного влечения. Оно и слабое и ничтожное, то больное, то здоровое, а то и просто смертное, оно умирает, исчезает, забывается, забывается сначала не всеми, а потом и всеми.

Куда надежнее душа. Но и души человеческие тоже слишком капризны, слишком неустойчивы, слишком истеричны, слишком нуждаются во всем, и прежде всего в воспитании, и тоже уходят куда-то в неизвестную бездну, откуда еще неизвестно когда они вернутся и вернутся ли.

Произведения души и ума как будто бы более устойчивы и более заслуживают быть любимыми. Произведения науки и искусства, конечно, тоже влекут к себе с огромной силой и тоже заставляют их любить и на них любоваться. Но что такое наука? Сегодня она есть, а завтра ее забыли. И что такое искусство? Сегодня на него любуются, а завтра его проклинают.

Нет, уж если что любить, то давайте любить, думает Платон, что-нибудь более твердое, более надежное, более устойчивое. И если к чему иметь любовное влечение, вот эту самую безумную страсть к порождению, то уж лучше тогда любить вечное и неизменное, вступать в брак с идеальным и страстно увлекаться чем-то бессмертным и небесным.

Классификационно Платон может быть отнесен к основоположникам и аналитикам дефинитивной философии.

«Уверен, что до сих пор никто толком не понимал Платона. Дело в том, что все, рассматривая ход изложения тех или иных вопросов, делали акцент исключительно на изложении, ход же оставался в тени.

Суть же дела в том, что все диалоги Платона являют собой не более как разнообразные вариации на одну и ту же тему — метод Сократа. Именно поэтому так трудно уловить ход рассуждений Сократа с его собеседниками. Именно поэтому непонятным кажется: почему Сократ перескакивает с темы на тему, говорит то о прекрасном, то вдруг — переключившись как ни в чем не бывало—о совершенно другом.

Все, однако, просто. Платон сумел в юности ухватить глубинный смысл сократовского метода, раскачивающего, повергающего наземь и обращающего в пух и прах любое дефинитивное утверждение. И суть здесь в том — и Сократ это знал; знали Платон, но нигде даже словом не обмолвился, — что слабость определительного утверждения уже истоково, заранее, ограничивает возможности того, кто его высказывает, как емкость сделанного ведра ограничивает возможности его использующего.

А Сократ сначала предлагал дать определение (то есть сделать ведро), ничего не подозревающий бедняга-собеседник с удовольствием его делал, а затем Сократ раздувал пожар слов и предлагал гасить его «сделанным» только что ведром.

Так как Сократ знал, что делал, емкости «ведра» оказывалось недостаточно, и собеседник в любом случае терпел фиаско: либо он сгорал (от стыда и позора), либо вынужден был браться за изготовление другой емкости, что тоже означало поражение, ибо это был отказ от прежнего, первоначального утверждения.»

(П.С.Таранов. «Платон. Жизнь, судьба, учение.»)

Под именем Платона до нас дошли: 23 подлинных и 11 сомнительных диалогов, речь «Апология Сократа», а также 13 писем, некоторые из которых, возможно, подлинные.

Диалоги Платона:

«Протагор»; «Федр»; «Лахет»; «Федон»; «Софист»; «Менон»; «Пир»; «Филеб»; «Государство»; «Парменид»; «Тимей»; «Политик»; «Теэтет»; «Критий»; «Законы» и другие.

Письма — переписка с сицилийским тираном Дионисием Младшим.

«Был весьма гостеприимен. Те, кто однажды приняли участие в трапезе у Платона, желали испытать это удовольствие вторично. А один из гостей сказал даже так: «Твои пиры нравятся не только тогда, когда в них участвуешь, но и тогда, когда о них вспоминаешь».

Платон изобрел будильник, впервые применив в гидравлике принцип реле. Падавшая по каплям в верхний ящик вода, дойдя до определенного уровня, посредством особого устройства с силой прорывалась в нижний ящик. Вытесненный из последнего воздух проходил по узкой трубке в статую флейтиста. Раздававшийся громкий звук флейты пробуждал заспавшихся учеников Платона.

Незадолго до кончины Платон увидел во сне, будто превратился в лебедя, летает с дерева на дерево и доставляет много хлопот птицеловам. Сократик Симмий истолковал это так, что Платон останется неуловим для тех, кто захочет его толковать, — ибо птицеловам подобны толкователи, старающиеся выследить мысли древних авторов, неуловим же он потому, что его сочинения допускают толкования и физическое, и этическое, и теологическое, и множество иных.

Потомкам Платон оставил непреходящее по значимости назидание:

«Человеческий род не избавится от зла до тех пор, пока истинные и правильно мыслящие философы не займут государственные должности или властители в государствах по какому-то божественному определению не станут подлинными философами».

Без смешного нельзя познать серьезное, и вообще противоположное познается с помощью противоположного, если человек хочет быть разумным.

Поэт — если только он хочет быть настоящим поэтом — должен творить мифы, а не рассуждения.

Бояться смерти — это не что иное, как приписывать себе мудрость, которой не обладаешь, то есть возомнить, будто знаешь то, чего не знаешь. Ведь никто не знает ни того, что такое смерть, ни даже того, не есть ли она для человека величайшее из благ, между тем ее боятся, словно знают наверное, что она — величайшее из зол. Но не самое ли позорное невежество — воображать, будто знаешь то, чего не знаешь?

Полнейшее невежество вовсе не так страшно и не является самым великим злом; а вот многоведение и многознание, плохо направленные, составляют гораздо большее, чем это, наказание.

Можно ответить на любой вопрос, если вопрос задан правильно.

Существует лишь одна правильная монета —разум, и лишь в обмен на нее должно все отдавать: лишь в этом случае будут неподдельны и мужество, и рассудительность, и справедливость — одним словом, подлинная добродетель; она сопряжена с разумом, все равно, сопутствуют ли ей удовольствия, страхи и все иное, тому подобное, или не сопутствуют.

Разве человек, если он дерзок не по разуму, не несет ущерба, а если отважен с умом, не получает пользы?

С человеком хорошим не бывает ничего плохого ни при жизни, ни после смерти.

К благу стремится любая душа и ради него все совершает; она предчувствует, что есть нечто такое, но ей трудно и не хватает сил понять, в чем же оно состоит.

По-видимому, не в природе человека по собственной воле идти вместо блага на то, что считаешь злом; когда же люди вынуждены выбирать из двух зол, никто, очевидно, не выбирает большего, если есть возможность выбирать меньшее.

Самое лучшее — это ни война, ни междоусобия: ужасно, если в них возникает нужда; мир же — это всеобщее дружелюбие.

О любом деле можно сказать, что само по себе оно не бывает ни прекрасным, ни безобразным. Если дело делается прекрасно и правильно, оно становится прекрасным.

Спрашивать, почему хочет быть счастливым тот, кто хочет им быть, незачем.

Все, что вызывает переход из небытия в бытие, — творчество.

Все чрезмерное обычно вызывает резкое изменение в противоположную сторону, будь то состояние погоды, растений или тела. Не меньше наблюдается это и в государственных устройствах.

Если бы возникающие противоположности не уравновешивали постоянно одна другую, словно описывая круг, если бы возникновение шло по прямой линии, только в одном направлении и никогда не поворачивало вспять, в противоположную сторону, — все, в конце концов, приняло бы один и тот же образ, приобрело одни и те же свойства и возникновение прекратилось бы.

Когда мы стремимся искать неведомое нам, то становимся лучше, мужественнее и деятельнее тех, кто полагает, будто неизвестное нельзя найти и незачем искать.

Богатство вовсе не слепо» оно — прозорливо.

Крайнее увлечение философией вредно.

Легче угодить слушателям, говоря о природе богов, чем людей.

Страсть — приманка зла.

Все, что называется благом, для неразумного плохо.

На все последующее века Платой смутил человеческую цивилизацию своим рассказом об Атлантиде — таинственном материке, 12 тысяч лет назад располагавшемся за Гибралтаром и погибшем, погрузившимся в море « в один день и бедственную ночь».

Точнее место катастрофы Платон не указывает, но авторитет философа столь высок, что, поверив ему, исчезнувшую страну атлантов сразу же стали искать, ищут н ныне и будут искать все, кто полны вдохновения и дерзновенны…