«Сравнительный анализ использования композиционного повтора в немецкоязычной и англоязычной прозе»

Повтор примечателен еще с того времени, когда его использовали для счета предметов, со временем значительно увеличил число своих функций и привлек внимание ученых-лингвистов уже как стилистическое средство. Писатели античных времен относили повтор к ряду риторических средств, однако позже с появлением стилистики в качестве отдельной науки, повтор стал рассматриваться как стилистическое средство.

Повтор является довольно часто встречающимся и распространенным стилистическим явлением, поэтому неудивительно, что данный прием привлекает внимание ведущих ученых и исследователей в лингвистике, таких как И.В.Арнольд, М.Я.Блох, Э.Г.Ризэль, Е.И.Шендельс, М.П.Брандес, Н.М.Наер, K. Хельдманн. Это обусловлено разнообразием видов и функций повторов, которые они выполняют в тексте. Понятие «повтор» можно рассмотреть с разных точек зрения:

1. Как грамматическое средство языка;

2. Как стилистическое средство, способствующее большей экспрессивности;

3. Как нарушение языковой нормы.

Всё же в центре внимания ученых Г.Ф.Гавриловой, Е.И.Дибровой, К.Э.Штайн, повтор рассматривается как средство, способствующее усилению и гармонизации текста и созданию его архитектоники.

Воздействие на читателя в эмоциональном и логическом плане – это сущность повтора как стилистического приема. Повторяясь, языковая единица несет некую информацию, имеющую некое экспрессивное и эмоциональное содержание. В этом и заключается особенность данного стилистического средства, основанного на избыточности в номинативном плане. Как стилистический прием, повтор встречается во всех видах речи, однако наиболее часто встречается он в различных видах эмоциональной речи, а именно – разговорной, публицистической, художественной.

В целом нужно отметить, что сравнительно-сопоставительный анализ использования композиционно-речевых повторов в разных языковых системах является довольно значимым исследованием для лингвистики текста, но также это дает возможность проанализировать особенности использования данного стилистического приема в художественном тексте.

В данной работе анализируется повтор как средство выразительности в художественном тексте, направленное на усиление экспрессивности художественного текста.

Объектом исследований выступают выявленные методом сплошной выборки примеры композиционно-речевых повторов.

Материалом исследования являются рассказы В.Борхерта, роман Б.Келлермана «Der 9.November», повесть Э.Хэмингуэя «The Old man and the Sea», повесть Дж.К. Джерома «Three Men in a Boat».

Предметом исследования являются механизм использования исследуемых повторов и их стилистический эффект в художественном тексте.

Цель исследования состоит в изучении стилистического потенциала композиционно-речевого повтора в художественном произведении. Исходя из цели, были поставлены следующие задачи:

1) Обобщить теорию повторов;

2) Рассмотреть существующие в лингвистике классификации повторов;

3) Методом сплошной выборки составить списки примеров применения повторов в произведениях;

4) Классифицировать выявленные примеры;

5) Провести сравнительный анализ использования немецкоязычными и англоязычным авторами композиционного повтора в художественном тексте;

6) Описать стилистические эффекты, достигаемые в тексте при помощи композиционного повтора;

7) Обосновать методически использование полученных результатов исследования в средней школе.

Методы исследования: описательный метод, метод сплошной выборки, сравнительный метод, метод классификации, статистический метод.

Новизна исследования заключается в сравнительном рассмотрении использования повторов в немецкоязычных художественных текстах и в англоязычных художественных произведениях.

Актуальность исследования состоит в необходимости более глубокого изучения механизмов использования повторов в произведениях немецких и англоязычных авторов.

Теоретическая значимость состоит в обобщении теории повторов и описании механизма их реализации в художественном произведении.

Практическая значимость: результаты исследования могут найти применение при написании рефератов, курсовых выпускных работ, в курсах стилистики, языкознания и лексикологии.

Апробация работа была осуществлена в рамках межвузовской научно-практической конференции «Романо-германские филологические исследования в студенческой науке».

Структурно работа состоит из введения, теоретической главы, практической главы, заключения и списка использованной литературы.

Во введении представлены актуальность исследования, тема, объект, предмет, задачи, методы и значимость работы. Первая глава рассматривает теоретические аспекты понятия повтора, его виды и функции в художественном тексте. Рассматриваются различные классификации повторов, представленные в работах и зарубежных исследователей. Вторая глава работы посвящена анализу примеров из художественных произведений немецкоязыных и англоязычных авторов – W.Bochert, B. Kellerman, E.Hemingway, J K.Jerome. В заключении сделаны основные выводы по проведенному исследованию, представлены результаты анализа использования композиционно-речевых повторов в текстах художественных произведений англоязычных и немецкоязычных авторов.

Объем работы составляет 64 страницы.

Оба этих писателя принадлежат к одному литературному течению эпохи безвременья немецкой культуры.

Для анализа были выбраны следующие рассказы В.Бохерта «Das Brot», «Die Krähen fliegen abends nach Hause», «Die traurigen Geranien», «Hamburg», «Preußens Gloria», «Der viele viele Schnee». Его произведения характеризуются использованием значительного количества повторов на всех языковых уровнях, то есть – лексических, фонетических, грамматических, что позволяет создавать некую атмосферность в его прозе. Что делает его творчество крайне интересными с точки зрения стилистического анализа. Однако в рамках данного исследования, нас будут интересовать примеры композиционно-речевых повторов.

В рассказе «Das Brot» встречается много примеров анафоры:

«Plötzlich wachte sie auf. Es war halb drei. Sie überlegte, warum sie aufgewacht war. Ach so! In der Küche hatte jemand gegen einen Stuhl gestoßen. Sie horchte nach der Küche. Es war still. Es war zu still, und als sie mit der Hand über das Bett neben sich fuhr, fand sie es leer. Das war es, was es so besonders still gemacht hatte; sein Atem fehlte. Sie stand auf und tappte durch die dunkle Wohnung zur Küche. In der Küche trafen sie sich. Die Uhr war halb drei. Sie sah etwas Weißes am Küchenschrank stehen. Sie machte Licht. Sie standen sich im Hemd gegenüber. Nachts. Um halb drei. In der Küche. Auf dem Küchentisch stand der Brotteller. Sie sah, dass er sich Brot abgeschnitten hatte. Das Messer lag noch neben dem Teller. und auf der Decke lagen Brotkrümel. Wenn sie abends zu Bett gingen, machte sie immer das Tischtuch sauber. Jeden Abend. Aber nun lagen Krümel auf dem Tuch. Und das Messer lag da. Sie fühlte, wie die Kälte der Fliesen langsam an ihr hoch kroch. Und sie sah von dem Teller weg. "Ich dachte, hier wäre was", sagte er und sah in der Küche umher»[35, с. 114].

На протяжении всего рассказа довольно часто употребляется местоимение «sie», стоящее в начале предложения – то есть анафора, указывающее на главную героиню, у которой нет имени в этом рассказе.

«Es war still. Es war zu still, und als sie mit der Hand über das Bett neben sich fuhr, fand sie es leer». Данное предложение является примером анадиплозиса.

Неоднократное повторение словосочетания «in der Küche» в рассказе подчеркивает значимость места, где происходит действия рассказа.

В этом рассказе используемые автором анафоры и анадиплозис выполняют функцию усиления выразительности, помогают в создании статичной атмосферы текста.

Рассказ «Die Krähen fliegen abends nach Hause» относится к поздней прозе писателя. Центральная тема этого рассказа – одиночество человека, у которого нет ничего – даже дома.

Sie hocken auf dem steinkalten Brückengeländer und am violettstinkenden Kanal entlang auf dem frostharten Metallgitter. Sie hocken auf ausgeleierten muldigen Kellertreppen. Am Straßenrand bei Staniolpapier und Herbstlaub und auf den sündigen Bänken der Parks. Sie hocken an türlose Häuserwände gelehnt, hingeschrägt, und auf den fernwehvollen Mauern und Molen des Kais. Sie hocken im Verlorenen, krähengesichtig, grauschwarz übertrauert und heisergekrächzt. Sie hocken und alle Verlassenheiten hängen an ihnen herunter wie lahmes loses zerzaustes Gefieder. Herzverlassenheiten, Mädchenverlassenheiten, Sternverlassenheiten. Sie hocken im Gedämmer und Gediese der Häuserschatten, torwegscheu, teerdunkel und pflastermüde. Sie hocken dünnsohlig und graugestaubt im Frühdunst des Weltnachmittags, verspätet, ins Einerlei verträumt. Sie hocken über dem Bodenlosen, abgrundverstrickt und schlafschwankend vor Hunger und Heimweh[35, с.121 -122]

С первых строк каждое предложение абзаца начинается с «sie hocken», что представляет собой классический пример анафоры. Из этого отрывка можно поначалу заключить, что речь идет о воронах, однако читатель вскоре понимает, что речь идет о людях.

Wer? Die Krähen? Vielleicht auch die Krähen[35, с. 122]

Aber die Menschen vor allem, die Menschen[35, с. 122]

Данный пример иллюстрирует такой вид композиционно-речевых повторов как эпифора.

Den roten Schal? fragte der andere. Oh, er liebt sie, dachte er für sich, wie liebt er sie! Und er wiederholte noch einmal: Oha, deinen schönen roten Schal! Und jetzt bist du doch wieder hier und nachher wird es Nacht. [35, с. 123]

Sie sahen den Krähen nach, Timm und der andere, krähengesichtig, blauschwarz übertrauert. Und das Wasser roch satt und gewaltig. Die Stadt, aus Würfeln wild aufgetürmt, fensteräugig, fing mit tausend Lampen an zu blinken. Den Krähen sahen sie nach, den Krähen, die lange verschluckt schon, sahen ihnen nach mit armen alten Gesichtern, und Timm, der Lila liebte, Timm, der zwanzig Jahre war.[35, с. 124]

На протяжении действий в рассказе неоднократно повторяется «die Krähen», о чем мы можем сделать вывод, что это лейтмотив.

Die fliegen abends nach Hause. Einfach nach Hause.[35, с. 125]

Эпифора служит для акцента на словосочетании «nach Hause», подчеркивания этим всю значимость этого слова, потому что для главного героя этого рассказа Тимма дом – это то, что нужно ему больше всего, дом – это истинная ценность.

Само название «Die Krähen fliegen abends nach Hause» несколько раз повторяется на протяжении повествования.

«Die Krähen haben es gut. Die Krähen fliegen abends nach Hause. Und der andere plapperte blöde vor sich hin: Die Krähen, Timm, Mensch, Timm, die Krähen» [35, с. 125].

Этим автор подчеркивает состояние души главного героя, который олицетворяет собирательный образ людей того времени – людей, потерявших дом, родных, надежду во время войны и после нее. Поэтому автор с помощью повтора указывает на безысходное положение, потому что даже воронам есть куда вернуться – «домой».

В рассказе «Hamburg», как и в предыдущем анализируемом рассказе, В.Борхерт символизирует дом с уютом, покоем, убежищем, где человек мог бы отдохнуть, где бы чувствовал себя в безопасности. Однако, эти два рассказа объединяет то, что герой лишен дома.

«Das ist mehr als ein Haufen Steine, Dächer, Fenster, Tapeten, Betten, Straßen Brücken und Laternen. Das ist mehr als Fabrikschornsteine und Autogehupe – mehr als Möwengelächter, Straßenbahnschrei und das Donnern der Eisenbahnen - das ist mehr als Schiffssirenen, kreischende Kräne , Flüche und Tanzmusic – oh, das ist unendlich viel mehr»[34, c.86].

Данный пример иллюстрирует использование такого вида композиционно-речевого повтора, как анафора. Повторение структуры «das ist mehr als» несет в себе эмоциональное восклицание, то есть автор подчеркивает недостаточность слов, чтобы выразить свое восхищение любимому городу, восхваляя его достоинства в каждом предложении этого рассказа.

«…Geliebte zwischen Himmel und Hölle, zwischen Meer und Meer; Mutter zwischen Wiesen und Watt, zwischen Teich und Strom; Engel zwischen Wachen und Schlaf, zwischen Nebel und Wind: Hamburg!» [34, c.87].

В данном отрывке снова прослеживается анафора и перечисление. С помощью этих приемов автор создает ассоциативный ряд для символа этого рассказа – «дома». Композиционно-речевые повторы выполняют здесь функции усиления выразительности, нарастания и создания ритма.

«Das ist unser Wille, zu sein. Nicht irgendwo und irgendwie zu sein, sondern hier und nur hier zwischen Alsterbach und Elbestrom zu sein - und nur zu sein, wie wir sind, wir in Hamburg»[34, c.86].

Прослеживающийся параллелизм и повторение наречия «nur» делают акцент в повествование на том, что человеку не так уж и много нужно для счастья. Поэтому автор и использует повтор для создания подтекста, однако помимо этого повторы несут в себе ритмообразующую функцию, что делает предложение эмоциональным.

Стоит отметить такой аспект, что на протяжении всего рассказа повторяется название города «Hamburg» - повествование начинается с этого слова и заканчивается этим словом:«Hamburg!»

В рассказе «Die traurigen Geranien» автор использовал рамочные конструкции эпифору, как например:

«Ganz symmetrisch. Nein, glauben Sie mir, innerlich bin ich ganz anders. Ganz anders.

Harmonie, verbesserte sie ihn gütig, wegen der Harmonie. Natürlich, sagte er, wegen der Harmonie»[35, c.128].

«Ach was», dachte er, «deine Nase ist eine Zumutung. Eine angenähte Zumutung» [24, c.129].

Лейтмотивом повторяется в рассказе два элемента «symmetrich/Symmetrie» и «Harmonie». Борхерт подчеркивает этим значимость гармонии для главной героини рассказа. На протяжении всего текста автор делает акцент на нос и симметричность при помощи повторов. В данном случае мы можем наблюдать смешение двух видов повторов – композиционно-речевого, а именно лейтмотива и лексического, то есть синонимичного:die Harmonie - die Symmetrie, ohne jede Harmonie, ohne Harmonie, von einer ganz neuartigen Harmonie, die Symmetrie, symmetrisch, wegen der Symmetrie, Harmonie, wegen der Harmonie, ganz symmetrisch.

Эти понятия являются центральными в тексте, однако главные герои трактуют их для себя по-разному – для нее важна гармония душевная, для него важна гармония физическая. В этом случае очевидны для повтора функция придания ясности тексту через избыточность и функция усиления выразительности, что позволяет придать тексту статичность.

Следующий текст, который интересен с точки зрения использования композиционно-речевых повторов, это «Der viele viele Schnee».

«Schnee hing im Astwerk. Der Maschinengewehrschütze sang. Er stand in einem russischen Wald auf weit vorgeschobenem Posten. Er sang Weihnachtslieder und dabei war es schon Anfang Februar. Aber das kam, weil Schnee meterhoch lag. Schnee zwischen den schwarzen Stämmen. Schnee auf den schwarzgrünen Zweigen. Im Astwerk hängen geblieben, auf Büsche geweht, wattig, und an schwarze Stämme gebackt. Viel viel Schnee. Und der Maschinengewehrschütze sang Weihnachtslieder, obgleich es schon Februar war»[35, c.64].

Ja, die da, dann weißt du gleich, dass da keiner drin sitzt. Das beruhigt. Kannst ruhig alle Viertelstunde mal eine Serie loslassen. Das beruhigt. [35, c.62].

Der Maschinengewehrschütze stand im russischen Wald. Schnee hing im Astwerk. Und das Blut rauschte groß in den Ohren. Und der Schweiß gefror auf der Stirn. Und der Schweiß kam unterm Helm heraus. Denn es seufzte. Irgendwas. Oder irgendwer. Der Schnee verschwieg den. Davon gefror der Schweiß auf der Stirn. [35, c.64].

«Laut sang er Weihnachtslieder im russischen Wald. Denn Schnee hing im schwarzblauen Astwerk im russischen Wald. Viel Schnee.» [35, c.64].

Следующий анализируемый рассказ – это «Preußens Gloria». С самого начала повествования автор рисует героя, как безымянного человека – некого солдата, который охраняет ночную фабрику. Он выглядит так, как будто потерял человеческий облик – превратился в машину, марширующую и отдающую команды.

«Und aus dem Schädel der wie Messing unter der blassen Nachtbeleuchtung glänzte knarrte eine blecherne Stimme den Marsch von Preußens Ruhm: und Ehre, Preußens Gloria: Dadadamdadamdadamdadam …»[35, c.118].

«Und nur zwei alte rotäugige Ratten defilierten an dem dürren graden Menschen leise pfeifend vorbei – Preußens Gloria. Rotäugige Ratten in der toten Halle. Blechmusik aus einem kahlen Schädel. Preußens Gloria: Dadadamdadamdadam» [35, c.119].

«Ganz am Ende der Straße hörten sie noch halblaut den einsamen Tenor in der Halle hinter sich her: Dadadamdadamdadam .» [35, c.119].

«Und über ihm marschierte ein endloses Bataillon zu den Klängen des Preußens Gloria. Defilierte ruhmreich vorbei. Defilierte: Dadadamdadamdadam . »[ 35, c.121]. Эти четыре предложения, являющиеся заключительными в своих абзацах, иллюстрируют использование автором такого вида композиционно-речевого повтора как эпифора. Повторение междометья «Dadadamdadamdadam» помогает создать атмосферу громкого шума в пустой фабрике «Er schwamm durch die tote Fabrik».

Следующий пример интересен тем, что несет в себе комбинацию сразу нескольких видов композиционно-речевых повторов, таких как анафора, рамочный повтор и анадиплозис:

«Da wurde die Samtstimme ganz zärtlich und flüsterte:

- Ja. Öffentlich, Herr. Öffentlich.

- Öffentlich, wiederholte der dürre Mensch und der Schädel nickte dazu, also – öffentlich.

- Öffentlich, gähnte der Schläfrige noch einmal. Dann machte der dürre Mensch die Tür auf und wieder zu und stand draußen. Und drinnen schlenkerte das unsaubere Handtuch leise in dem Luftzug, den die Tür gemacht hatte, hin und her. - Öffentlich, sagte der Mensch und hielt ein glänzendes Metall in der Hand. Zwei-, dreimal ließ er es knacken. »

В первом случае повтор слова «Öffentlich, Herr. Öffentlich.»иллюстрирует классический пример рамочного повтора, который перетекает в анадиплозис, так как реплика в предыдущем предложении заканчивается на то же слово, с которого начинается реплика в следующем предложении. Три реплики в разговоре между солдатом и оберофицером, начинающиеся на одно и то же повторяющееся слово «Öffentlich» представляют собой анафору.

Далее анализируемые примеры использования композиционно-речевых повторов представлены из романа Бернхарда Келлермана «Der 9 November». Творчество Бернхарда Келлермана принадлежит к значительным явлениям немецкой литературы XX в. Келлерман — автор ряда романов, получивших мировую известность.

Роман "9 ноября" (Der 9 November, 1921) построен на сопоставлениях: праздная, веселая и себялюбивая жизнь так наз. высших кругов, - ужасы фронта, разорение и нищета в городах. Но это "здесь" характеризуется с большой художественной законченностью и выпуклостью, а "там" почти не изображается, за исключением нескольких небольших картин; о нем лишь напоминается в риторических вставках. Революционная среда представлена только эпизодической, нежизненной фигурой прорицающего юродивого из интеллигентов, мистика и пацифиста. В предисловии к новому изданию «Девятого ноября» в 1946г. Келлерман писал, что желание «во весь рост показать кровавый призрак милитаризма» было главной его целью.

В романе «Девятое ноября» создается широкая обличительная картина жизни Берлина в последний год мировой войны. Голод, страдания калек и горе людей, потерявших близких, рисует писатель. Смерть молодой девушки от истощения в вагоне метро, детские гробики, бросаемые в общую яму, гибель искалеченного на фронте обойщика Генлейна, убившего себя и своих близких из страха голодной смерти,— таковы мрачные картины, набросанные Келлерманом.

Эти два отрывка взяты из третьей части первой главы романа «Der 9.November», написанного Бернхардом Келлерманом. Оба они иллюстрируют использование анафоры и эпифоры. В обоих случаях стилистические приемы служат для выражения большей эмоциональности и экспрессивности – автор описывает воспоминания героини Клары, которая ждет своего возлюбленного с войны и приходит каждый день на вокзал, пытаясь найти его среди толпы незнакомых людей и прибывающих поездов. Эпифора «sie und Heinz» выполняет функцию нарастания и усиления выразительности, создавая образ эмоциональной напряженности атмосферы главы.

«Der Kurfürstendamm, wimmelnde Menschen sie und Heinz. Der Tiergarten, brausende Bäume – sie und Heinz. Die Stufen der Untergrundbahn, die Menschenstrom, das kleine Cafe in der Kanstraße – sie und Heinz. Wie durch ein scharfes Glas sah sie sich neben ihm, immer neben seinem weiten grauen Feldmantel - nur die Szenarien änderten sich, blitzschnell, a lle Straßen, Plätze, die sich zusammen besucht hatten . Der Tiergarten - gestern nachmittag, als sie Abschied nahmen…»[40, c.182].

Использование анафоры «der Tiergarten»подчеркивает значимость места, которое связано с воспоминаниями главной героини Клары. А значит функция анафоры здесь также усиление выразительности и акцентирование.

«Schon aber hatte der Zug die nächste Station passiert, und Klara steckte die kleine Flagge auf der Karte um. Man muß wissen, dass Klara sich ein Kursbuch gekauft hatte, um den Zug verfolgen zu können.

Und schon war Klara wieder auf Straße und lachte in Sonne und Wind, während auf ihrem Herzen noch die Tränen brannten»[40, c.183].

Данный пример анафоры – намеренное повторение наречия «schon» показывает надежду главной героини, которая движет ей каждый день в поисках своего возлюбленного приходить на этот вокзал, она все еще верит и надеется.

Другой пример использования анафоры, как средства выражения экспрессивности содержания.

« Wie Hunderttausende war er zu den Fahnen geeilt – wie Hunderttausende in dem Wahn, sein überfallenes Vaterland zu schützen.

Wie Hunderttausende war er der Verzweiflung nahe gewesen und hatte er den Tod herbeigesehnt. Wie Hunderttausende der armen Teufel aller Nationen hatte er in dem Wahne gelebt, einer heiligen Sache zu dienen.»[40, c.226]

Данный отрывок содержит рассуждение человека, который был солдатом, осознавшим всю тщетность идей прославления войны. Данный герой олицетворяет собой типичный собирательный образ человека, введенного в заблуждение, которого использовали и которым манипулировали с помощью обмана в интересах некоторых людей, которым была нужна эта война. Четырех кратное повторение словосочетания «Wie Hunderttausende» иллюстрирует возмущение Акермана, его негодование.

Еще один отрывок, описывающий этого героя.

«Ich glaube!»

«Ich glaube an den Menschen!»

«Ich glaube an die Güte des Menschen und seine Reinheit! Ich glaube an seine heilige Bestimmung und seine göttliche Seele! Ich glaube an die Brüderlichkeit, die Kameradenschaft, an die allerlösende Menschenliebe!Dies ist mein Bekenntnis, großer Gott über der Finsternis! »

Mit der ganzen Inbrunst seiner fünfundzwanzig Jahre schrie Ackermann, der Soldat, dies Bekenntnis vor sich hin. Soeben flog die bekannte graue Limousine an ihm vorüber.

«Ich glaube - !» Die Glocke eines elektrischen Wagens gellte, und er sprang mit seinem Satz zur Seite.

На протяжении всей главы Акерманн восемь раз начинает свои реплики с повторяемой грамматической основой «Ich glaube!». Это можно интерпретировать, с одной стороны, как будто убеждая всех, он в первую очередь пытается убедить себя в том, во что верит. Автор изображает героя как экспрессивного человека, с бунтарским характером, который не станет молчать и покорно терпеть укоры судьбы. Для динамичности и для привлечения внимания автор использует анафору, выступающую в комбинации с другими стилистическими средствами, такими как аккумуляция, антитеза, амплификация.

«Ich glaube an den Tag, da kein Mensch mehr den Menschen ausbeuten wird, an den Tag, da es weder weiße noch schwarze noch gelbe, weder männliche noch weibliche Sklavengeben wird, an den Tag der gleichen Rechte bei gleichen Pflichten! Ja, ich, Ackermann, glaube daran! Ich glaube an den Sieg des Rechts über das Unrecht, der Wahrheit über die Lüge! Ich glaube daß göttliche Ideen die Welt bewegen und nicht Kanonen »