«Методика преподавания игры на курае»

За прошедшие 50 лет появилось много талантливых исполнителей, которые сумели развить национальные традиции и сделать курай популярным инструментом.

Педагогические принципы работы с начинающими кураистами складывались постепенно. Педагоги искали наиболее оптимальные пути сочетания академичности исполнения и народности. В результате сложилась оригинальная методика преподавания игры на курае, которая сочетает в себе достижения европейской музыки и башкирской народной.

С момента открытия класса курая в Уфимском училище искусств прошло много времени. Класс курая появился и в других средних учебных заведениях. Они есть в Учалах, Сибае, Салавате. В каждом учебном заведении постепенно складывались свои, региональные принципы обучения игры на этом инструменте. Определенное влияние оказали различные школы исполнительского мастерства, существующие в различных регионах республики.

В республике есть несколько выдающихся педагогов, которые заложили основы преподавания игры на этом инструменте. Один из них – Нургали Миргилиевич Каекбердин, преподаватель Сибайского колледжа искусств.

Целью настоящей работы является изучение педагогических принципов преподавания игры на курае одного из ведущих кураистов республики Башкортостан лауреата международных, всероссийских и республиканских конкурсов, Заслуженного работника культуры РБ Н.М.Каекбердина.

Задачи исследования:

1.раскрыть образ курая у башкирском устно-поэтическом творчестве;

2.сделать краткий обзор развития образа курая в башкирской профессиональной культуре;

3. раскрыть особенности курая как одного из национальных башкирских инструментов;

4.выявить специфику преподавания игре на курае и определить особенности педагогической методики Н.М.Каекбердина;

5.сделать обзор репертуара современного кураиста и особенности работы над произведением.

Объектом исследования является педагогическая деятельность преподавателя по классу курая Н.М. Каекбердина

Предметом исследования являются педагогические принципы и приемы работы преподавателя по классу курая Н.М. Каекбердина

Теоретической основой исследования послужили:

-труды по музыкальной психологии и педагогике (работы Л.Л. Бочкарева, Г.Г. Нейгауза, В.М .Петрушина, Б.М. Теплова, ГМ. Цыпина, Б.Я. Землянского и др.);

-труды по истории башкирской народной музыки (Ф.Х. Камаев; Н.В. Ахметжанова, А.М. Кубагушев, Р.Г. Рахимов, Ю. Гайнетдинов, и др.);

-работы по истории башкирской профессиональной музыки (Г.С. Галина, Е.Р. Скурко, Н.Ф. Гарипова и др.)

-литература по методике преподавания игры на курае (труды Р.Р.Рахимова, Т.М. Нуриева и А.Т. Нуриева).

Эмпирической основой исследования послужили уроки в классе курая преподавателя Н.М.Каекбердина.

Выпускная квалификационная работа включает в себя введение, две главы, заключение и список литературы.

Курай относится к числу древнейших инструментов мира. Можно сказать, что он существовал параллельно с жизнью самого башкирского народа. Поэтому естественно, что его образ постоянно присутствовал в памятниках устного народного творчества.

Образ курая встречается уже в древнейших памятниках культуры башкир. К ним относятся эпические произведения башкирского народа, такие, как «Акбузат», «Кара Юрга», «Заятуляк и Хыухылу». Курай становится в этих произведениях носителем духовности башкир. В эпосе «Конгур-буга» героиня Тындыса ищет свою корову. Она открывает перед собой тот мир, который перед ней предстаёт. Прославляя природу, она поет о ней песни, в которых слышится восхищение совершенством мироздания. Услышанная ею мелодия курая воспринимается героиней как часть звуков родной природы, как символ дома. Он оказывает на нее сильное воздействие: звуки курая «взволновали и всколыхнули ее душу» [8, c. 218].

Герои эпоса должны были служить примером для поступков людей последующих поколений. Они становились образцом поведения, воплощали в себе наиболее яркие черты народа. Умение играть на курае считалось одним из таких достоинств. Игра на курае не была просто развлечением. Она воспринималась как прославление величия родины. В этом проявилось поэтическое мировосприятие башкир. Поэтому богатыри и герои должны были хорошо владеть этим инструментом.

Таким был охотник Алпамыша, который, по преданию постоянно носил с собой курай. Умение играть на курае оказалось спасительным для богатыря: на красивые звуки курая пришла одна из дочерей хана и помогла Алпамыше бежать из плена. Древний батыр воплощал в себе все совершенства. Он должен был быть сильным, ловким, смелым, обладать физическими совершенствами. Но без духовной красоты он уже не считался настоящим батыром. Если человек не умел воспринимать красоту и воспроизводить ее, то это рассматривалось древними башкирами как ущербность личности. Башкиры веками жили среди природы и научились ценить ее неповторимость. От понимания красоты природы они постепенно пришли к пониманию ценности всего духовного в самом человеке.

Любимые герои идеализировались в различных преданиях и легендах. И часто символом духовной красоты героя становилось его умение слагать стихи и играть на курае. Таким был младший сын в предании «Последний из Сартова рода».

С искусством игры на курае неразрывно было связано искусство сэсэнов. Вероятно, сэсэны могли петь сказания, чередуя их с игрой на курае. Это делало все художественные образы, создаваемые сказителями, более яркими и убедительными . Вероятно, благодаря этому сказители превращали свое выступление в театрализованное действо, где есть все компоненты зрелищности: пластика, выразительная речь, пение, игра на курае. Такой сэсэн, действительно, производил сильное впечатление на слушателей. Его выступление воспринималось как магическое действо.

С игрой на курае связывали также мудрость, которая воспринималась в народе не просто умение решать житейские проблемы, а нравственная и эстетическая сила предков. У древних башкир считалось, что игра на курае дает нравственную силу человеку. А от нравственной силы человек становится сильнее и физически.

Когда хотели похвалить героя, то обязательно подчеркивали его мастерство в игре на курае. Таким в памяти народа остался Салават Юлаев. Друзья и сподвижники Салавата, по преданиям, тоже были талантливыми людьми. После мятежа многие из них прятались в горах. Когда они приходили в деревню, то народ встречал их угощением. Так описывается поведение одного из соратников Салавата Камала. «По звукам курая, на котором он мастерски играл, народ узнавал, что приближается Камал, и высыпал на улицу, встречал дарами и угощением» [7,c.283]. Вероятно, Камал был, действительно, мастером игры на курае. Ведь его узнавали по манере игры. Люди благодарили Камала не только за то, что он боролся за свободу. Они радовались, когда слышали его игру. Он был для них и духовным наставником.

Образ кураиста встречается и в легендах о любви. Герой легенды о несчастной любви «Кюнхылу», прекрасный юноша Арслан, победитель на сабантуе, играл на курае [7,c. 289].

Интересны сказки о происхождении курая. В них есть мотив победы добра над злом.

Упоминание курая в народной башкирской песне – явление нередкое. Оно встречается, например, в песне «Кахым-туря»: инструмент держит в руках военачальник. На первый взгляд курай – довольно необычный атрибут в руках воина. Но на самом деле, образ курая имеет здесь глубокий смысл. По мнению А.М. Сулейманова, он символизирует духовную близость военачальника к своему народу [42,c. 20]. Как считает С.А. Галин, в образе Кахыма многое перенято от образа Салавата. Подобные повторы в поэтических текстах песен свидетельствуют о том, что в памяти народной героические личности сливаются в некий обобщенный образ. «Когда Кахым-туря отдает приказы, - пишет С.Галин, - он, как и Салават, держит курай. Этот прием традиционно используется в песнях при изображении народом батыров» [15,c. 24].Эта примечательная деталь говорит о многом. В народе сложился стойкий образ народного любимца, непременным качеством которого была богатая духовная жизнь. На героев всегда смотрели как на лучших представителей народа, следовательно, они должны были быть совершенными во всем. Курай становится символом единства народа.

Любимый в народе образ Салавата Юлаева тоже неразрывно связывался с обликом курая. Салават Юлаев прославился не только как храбрый воин, но и талантливый поэт, воспевающий красоты родного края и духовную красоту своего народа. Простые и выразительные стихи Салавата являются прекрасным образцом народной поэзии. Поэт в представлении башкир не просто произносил стихи. Изначальная синкретичность народного искусства наложила отпечаток на идею единства поэзии и музыки. Певучесть стихов связывалась в сознании народа с пением и игрой на самом певучем инструменте – курае. Поэтому образ Салавата немыслим без курая. По наблюдениям А.М. Сулейманова, образ Салавата а песнях приближается к образу легендарных батыров, защищавших свою землю. Поэтому, считает исследователь, встречается его образ с необычным, богатырским кураем, оба конца которого – из олова [42,c. 210].

Многие башкирские народные песни включают в себя образ курая или кураиста. Уже упоминавшийся наигрыш «Сынрау торна» имеет, как и почти все башкирские песни и наигрыши, легенду-предание. Героем наигрыша был батыр, прославленный кураист и певец [5,c. 29]. Герой пенсии «Бала-карга» характеризуется как искусный кураист, певец, сэсэн [5,c.35]. В песне «Турат сагылы» герой – «отменный кураист, певец, острослов, красавец могучего сложения» [5,c.52]. Образы курая как духовной силы башкир присутствуют в песнях «Уйыл», «Буранбай», «Баяс», «Бииш», «Кэкуккэй». Героиня песни «Таштугай», тоскующая по своей родине, хочет сделать курай из камышинки и, сыграв на нем, оживить образ своей далекого и любимого Урала.

Песня «Пеший Махмут» сопровождается легендой , по которой курай стал путеводителем странника и помог ему достичь своей цели.

1.2Образ курая в профессиональном творчестве башкирского народа

Первыми образцами профессионального искусства были у башкир литературные и поэтические произведения.

Прекрасные, выразительные образы, связанные с кураем были созданы в башкирской поэзии. Их объединяет то, что курай предстает в них как символ родины, того, что человек всегда хранит в своей душе, к чему обращается как к источнику вдохновения и духовной чистоты. Курай становится связующим звеном между современным человеком и прошлым его народа. Так, в поэзии Мустая Карима курай пробуждает в душе башкира его генетическую память, заставляя вновь переживать древнюю и славную историю народа.

И древняя песня, бурля, устремила свой бег

По жилам моим, запылала, забилась жар-птицей…

Этот мотив присутствует и в стихотворении Б. Нугуманова «Мелодия курая», где звук этого национального инструмента будит воспоминание о «священном голосе предков». Звук курая переносит поэта в родную сторону:

И в край родной я всей душою вновь

Лечу крылат – как ветерок по полю.

Для многих башкирских поэтов образ курая рождает в сознании героя ассоциацию с образом любимой родины. Таковы, например, строки из поэмы «Две реки» Г. Рамазанова:

Вспыхнет в памяти курай,

Обожженный маем,

Голубиный сизый край,

Мать его родная.

Услышанная игра кураиста становится напоминанием о корнях поэта. Ассоциирование курая с вечными ценностями и преданностью родине характерно и для драматических произведений. Так, в пьесе Н. Гаитбаева «Зов курая» (музыку к постановке которой была написана А. Кубагушевым) образ курая неразрывно связан со всем, что дорого и близко человеку.

Во многих стихотворениях поэтов, посвященных Башкортостану и его природе, есть и образ курая. Таковы произведения Сайфи Кудаша, чье творчество отличается ярко выраженной гражданственной направленностью:

Рос курай-тростник у подножья горы,

О надеждах прохожему шелестел, -

Он тебе неумолчно с этой поры

Песнь, рожденную в сердце народа, пел.

(«Башкортостан»)

Напев протяжный – дальний зов курая –

Дрожит вдали, как скорбный, горький стон,

Терзая сердце, за душу хватая,

Какие чувства пробуждает он?

(«Дема»)

В строках поэта ясно выражена мысль о неразрывной связи дум народа и курая.

В стихотворении Г. Кацерика «Кураист», вместе с восхищением и радостью от встречи с кураем, присутствуют т нотки горечи, рожденные от сознания постепенной утраты современным человеком исконных духовных ценностей народа.

Мне песнь твоя – отрава, и бальзам,

и отчий дом, и подорожный посох.

Как запечатленная память о прошлом показан образ курая в стихотворении Г. Кацерика «Курай-трава». Начальные строки стихотворения создают образ растения, вбирающего в себя всю красоту и силу вселенной:

Курай-трава антенны простирает

И ловит солнца звон…

И шорох звезд вбирает…

В стихотворении Т. Карамышевой с кураем переплетается образ прекрасной мифической птицы Хумай – дочери солнца, дарящей людям свет и жизнь:

Под зов курая ты паришь

И нам

Даришь свой вечный дух любви и сказки.

Образ курая был создан в поэзии Р. Назарова, А. Филлипова, Н. Наджми, Б. Нугуманова и других. Все они оригинальны, но, при этом пронизаны одной мыслью: курай – не просто инструмент, это символ самого народа и всего лучшего, что в нем есть. Есть образы курая и кураистов и в прозаических произведениях, например, в романе Н.Мусина «Вечный лес».

Русские краеведы и писатели С. Рыбаков, Р. Игнатьев, Ф. Нефедов, А. Федоров тоже создали интересные образы, связанные с национальным инструментом башкир и си исполнителями. В них заметно, что курай неразрывно связан с духовной жизнью башкир.

Образ курая есть в живописных и скульптурных работах башкирских художников.

Появляются небольшие скульптурные фигурки, изображающие кураиста. Автором одной из таких работ является Л. Бадретдинова. Бронзовая фигурка сидящего на коне и играющего на курае Пешего Махмуда (работа называется «Странник Махмуд»), принадлежит молодому скульптору И. Павлову.

Памятник, посвященный 450-летию добровольного вхождения Башкирии в состав России, поставленный в городе Сибае и автором которого является скульптор Х. Гарипов, тоже включает в себя элементы курая. Он представляет собой пику, украшенную цветком курая, который в данном контексте становится символом мира, дружбы и единого жизненного пространства двух народов.

Образ курая встречается в работах, выполненных в разной технике – чеканки, гравюры, монотипии, линогравюры. «Песня» В. Дианова выполнена в редкой технике монотипии. «Курай» М.К. Якубова является образцом нечасто встречающейся в настоящее время техники чеканки. Достаточно распространенная техника линогравюра нашла воплощение в произведении Ч. Хисаметдинова «Песня».

В башкирской живописи есть полотна, где присутствует образ курая. Одной из таких картин является, например, «Легенда о батыре» Р. Нурмухаметова. Символом чистоты и недостижимого счастья становится образ курая в декорациях Г. Имашевой к постановке пьесы М. Карима «В ночь лунного затмения». В числе крупных творческих достижений Р. Нурмухаметова – портрет И. Дильмухаметова, где художнику удалось передать значительность личности выдающегося кураиста. В картинах А. Ситдиковой курай становится символом незыблемости жизни народа.

Образ курая встречается и в композиторских песнях. Один из лучших образцов – песня Хусаина Ахметова «Туган аулым», слова для которой написаны самим композитором. Созданная в 1965 году, песня быстро стала народной. Поэтический образ курая, о котором говорится в песне, становится одним из главных воспоминаний о счастливом детстве среди природы и родной музыки. В произведении ярко выражена мысль о том, что звуки курая стали колыбелью башкирской музыки. Она «связала современность с вековой традицией национальной музыкальной культуры» [14,c. 52].

Поэтический образ курая создается в профессиональной музыке в произведениях самых различных жанров и масштабов, начиная от маленькой пьесы и кончая балетом Рима Хасанова «Легенда о курае». Из числа произведений, непосредственно посвященных кураю, следует назвать «Курай» С. Габяши, предназначенного для хора a capella. А. Сальмановой принадлежит «Поэма о курае» для гобоя, литавр и струнного оркестра.

Одно из интересных произведений Х Ахметова носит название «Баллада о медном курае». В данном произведении нашел претворение характерный для творчества композитора жанр баллады Он имеет трагический характер, в котором курай воплощает в себе связь поколений и верность долгу.

Образ курая постоянно встречается в произведениях композиторов различных периодов. Это, например, «Песня степей» для флейты и виолончели Н. Даутова, Концертино «Поющий журавль» для флейты с фортепиано Х .Ахметова, «Поэма» для флейты с фортепиано Р. Сальманова, «Поэма» и «Плясовая» для флейты с фортепиано Д. Хасаншина, его же «Песни Урала» для гобоя с фортепиано. У Н. Сабитова есть несколько пьес под названием «Наигрыш», предназначенных для различных инструментов в сопровождении фортепиано: английского рожка, гобоя, кларнета, флейты и т.д. Все деревянные духовые инструменты создают образ курая.

Один из первых в истории башкирской музыки примеров создания симфонического произведения – «Сынрау торна» К. Рахимова. Эта мелодия, пришедшая из глубокой древности, составляет одну из ярких страниц репертуара курая. Образ прекрасных журавлей, помогающих людям справиться с опасностью, привлекал внимание композиторов. в этом отношении показательно одно из произведений Х. Ахметова. Образ журавля перекликается с песней «Сынрау торна», неразрывно связанной с кураем. Звучание флейты в качестве солирующего инструмента усиливает это сходство и создает образ курая [14,c. 16].

Созданные З. Исмагиловым скерцо для кларнета, флейты, гобоя тоже воспроизводят тембр курая, что иногда сочетается с использованием интонаций известных танцевальных мелодий. Так, Г. Галина пишет, что «в скерцо для кларнета «слышится» напев танцевальной мелодии «Бишбармак»» [13,c. 35]. В «Увертюре на две башкирские народные песни» используются песни «Салават» и «Урал», имеющими особое значение в башкирской культуре. Песня «Урал» звучит сначала у валторны, а затем у кларнета с флейтой, что имитирует звук курая. «Заканчивается экспозиция, - пишет Г. Галина, - пасторальным эпизодом с щебетанием птиц и воспроизведением звуков курая» [13,c. 37].

В первой части симфонического цикла Л. Исмагиловой «Земля отцов» композитор создает образ прекрасной и загадочной степной природы. Символом великой степи становится тема, по строению и интонационным оборотам близкая к типичному напеву курая.

В операх тоже можно встретить образ курая. Обычно он появляется там, где композитору бывает необходимо подчеркнуть тесную связь героя со своими национальными корнями. Так, в опере Х. Ахметова «Современники» в сопровождение арии Ильяса вплетается наигрыш флейты. Он «имитирует звуки курая, что не только подчеркивает национальный колорит музыки, но и как бы связывает лирические переживания героя с поэтическими образами родного края и его природы», пишет автор исследования об этой опере Т.С. Зиновьева. Похожая ситуация встречается в опере «Волны Агидели», где использование духовых инструментов в народных сценах создает образ любимого всеми народного инструмента [20,c. 20].

В опере «Салават Юлаев» З. Исмагилова образ курая появляется в сходных ситуациях. Салават, обнаруживший свою жену Амину убитой, застывает над ней в порыве горя. В это время в оркестре звучит мелодия башкирской народной песни «Салимакай», которая рождает сложный и многозначный образ и помогает более полному восприятию знаменитой арии Салавата «Звезда моя». «Салимакай» - это песня о любви и женской красоте. Одинокое и печальное звучание духового инструмента напоминает о безвременной гибели Амины, нежной, прекрасной и преданной дочери башкирского народа. В ее лице песня позволяет почтить память всех прекрасных башкирских женщин, в силу трагических обстоятельств не сумевших прожить долгую и счастливую жизнь.

Интересен один из образов балета Х. Ахметова и Н. Сабитова «Горный орел». Это слепой кураист, для характеристики которого композиторами использована народная песня «Урал». Слепой кураист становится в произведении символом родины, в его образе, как пишет Г. Галина, «как бы олицетворена душа башкирского народа» [14,c. 36].

К концу XX века, когда популярным стал неоэтнографизм, в симфонические партитуры стали водить настоящий курай. Это, например, «Концертный триптих для курая, кубыза и башкирской думбыры с оркестром» Д. Хасаншина, «Маленькая симфония в народном стиле для камерного оркестра, двух кураев, кубыза и думбыры» Р. Сабитова, Вторая-Четвертая симфонии и Две фантазии на башкирские народные темы для курая и симфонического оркестра М. Ахметова.

В балете Лейлы Исмагиловой «Аркаим» кураю поручена важная функция обобщения философской мысли автора. Наигрыш курая в интродукции балета, звучащий на фоне пения птиц «создает идиллическую атмосферу покоя, красоты и первозданной гармонии» [34,c. 190]. Важная роль отводится кураю в завершении балета. «Заключительная, глубоко трагическая по звучанию тема-монолог курая – образ многогранный и собирательный, - пишет И. Половянюк, - Это прощание с прекрасной иллюзией и возвращение в драматическую реальность настоящего». «Но, - добавляет автор, - быть может, человек, нашедший в себе силы возродиться при помощи свыше – и есть путь к любви и гармонии для каждого из нас?» [34,c.192]. Курай, таким образом, превращается в некую первозданную космическую силу приобщение к которой означает прикосновение к вечности.

Как отмечает Н. Гарипова, интонационной лексикой курая пронизаны фортепианные произведения башкирских композиторов. Она обращает внимание на те интонации, которые стали типичными для репертуара курая в результате реализации исполнительской традиции кураистов многих поколений. Образ курая, по мнению Н. Гариповой, весьма часто встречается в фортепианных произведениях башкирских композиторов. Особенно характерно это для произведений, где воспроизводится стилистика озон-кюй, исполнение которой традиционно связывается именно с кураем. Исследователь выделяет такие лексические обороты, типичные для исполнительской традиции курая, как интонация протяжного тона, курайная синкопа, курайный разбег, курайное вибрато, акцентный тон, «каданс озон-кюя», формулы бурдона [16,c. 276-280].

По мнению Н. Гариповой, имитацию звучания курая можно встретить в некоторых фортепианных произведениях. Это «Легенда» и «Народная песня» С. Шагиахметовой, «Песня», «Пьеса», «Вариация» №9 (из цикла «10 вариаций) Н. Сабитова, пьесы из цикла Р. Газизова «Картинки», пьеса «Дедушка и бабушка поют и пляшут» из цикла «От Волги до Урала» Д. Хасаншина [16,c.11-12].

Создавая свои инструментальные произведения, композиторы часто обращались к тембру деревянных духовых инструментов, «близким по характеру звучания у кураю» [1,c. 44]. «Поэтому, - пишет Н. Александрова, - не случайно среди инструментальных переложений башкирских народных песен мы находим флейтовую транскрипцию С. Габяши («Игреневый иноходец»), кларнетовую – К. Рахимова («Зюльхизя»), гобойные транскрипции М. Музафарова («Ашкадар», «Буранбай», «Шауракай») [1,c.44].

Образ курая достаточно разнообразно и богато представлен в культуре башкирского народа. Практически во всех произведениях он воплощает образ родины, утверждает тесную связь поколений и незыблемость тех духовных ценностей, которые помогли башкирскому народу выстоять и сохранить свое лицо в самых трудных жизненных испытаниях. Курай становится символом мощи народного духа, тем стержнем, который способен сплотить народ. Курай, таким образом, выступает в башкирской культуре как национальная идея, объединяющая народ.