«Лексика природоописания в языковой художественной картине мира»

Лексика, отражающая природный мир, может быть признана частью всех знаний системы народной языковой культуры славян (и любого другого этноса), так как она является элементом обрядности, системы народных верований, фольклорных текстов. Лексика природоописания также широко представлена в текстах художественной литературы, в том числе И. Бунина и Т. Толстой.

Творчество Ивана Алексеевича Бунина, русского прозаика и поэта, которое началось еще в прошлом столетии и продолжалось шесть с половиной десятилетий, никого не оставляет равнодушным. Нас приводит в восхищение бунинская манера повествования. Писатель отличался особым умением раскрывать самые сокровенные тайны родного слова, делать емким его значение. В творчестве И.А.Бунина (как в прозе, так и в поэзии) ярко проявились те черты русской литературы, которые он сам считал «драгоценнейшими». Бунин писал: «<…> как же все-таки обойтись в музыке без звуков, в живописи без красок и без изображения предметов, а в словесности без слова, вещи, как известно, не совсем бесплотной? Это очень старо, но, право, не так уж глупо. Писатель мыслит образами… и всегда изображает» [16, т.6; 616].

Замечательный русский писатель Иван Алексеевич Бунин безгранично любил русскую природу, и, кажется, нет такого пейзажа в европейской части России, который не отразился бы в его творчестве, как нет и ни одного времени года, с которым не связал бы он свои произведения, своих героев. Писатель долго жил в деревне, среди русской природы, которая и дала ему массу незабываемых впечатлений. «Певцом русских степных просторов, несравненным мастером живописания родной природы» назвал Бунина поэт А.Т. Твардовский. И русская полустепная полоса, и северные леса, и южные степи, и море, и горы, да кроме того еще и пейзажи самых различных стран (от Франции до Египта и Индии) под пером Бунина обрели поэтическое осмысление, оказались изображенными в живой и чувственной конкретности.

Обозначение темы природы раскрывается не только в содержании рассказов Бунина, она представлена и в самих названиях их. В частности, анализ названий рассказов в шеститомнике собрания сочинений И.А.Бунина, выпущенном в 1988 году в Москве издательством «Художественная литература», позволил заключить, что из 299 напечатанных в этом собрании рассказов 61 имеют названия, связанные с темой природы. Сравните следующие названия рассказов: «Темные аллеи», «В саду», «Дубки», «Сосны», «Подснежник», «Худая трава», «Холодная осень», «Последняя осень», «Осенью», «Последняя весна», «Несрочная весна», «Весной в Иудее», «Весенний вечер», «Поздней ночью», «Ночь», «Летний день», «Полдень», «Полуденный жар», «Небо над стеной», «Заря всю ночь…», «Полуночная зарница», «Звезды», «Апрель», «В августе», «В погоду», «Тишина», «Туман» и др.

И.А.Бунин почти во всех произведениях, будь они прозаическими или поэтическими, обращается к описанию природы.

Творчество Т. Толстой сосредоточено на коренных проблемах человеческого бытия, писательницу волнуют экзистенциальные проблемы жизни и смерти, смысла жизни, любви, вечности и быстро текущего времени, мечты и разочарования, то есть те вопросы, которые «касаются коренных аспектов бытия человека и основных его ценностей и порой имеют источники в самых древних представлениях» [69].

Литературная критика, пытаясь определить место Т. Тостой в современном литературном процессе, причислила ее к так называемой «новой волне» или постмодернизму, назвала одним из ярких имен «артистической прозы», уходящей своими корнями к «игровой прозе» Набокова, Булгакова, Олеши [22].

Проза Толстой характеризуется яркостью, изощренностью повествовательной манеры, своеобразной сказочностью поэтики, праздничностью стиля, выражающейся в неожиданных сравнениях и метафорах. Творчество Толстой впитало в себя традиции русской прозы, поэзии, песен и фольклора, что заставляет читателя подключить к пониманию текстов весь диапазон своего охвата русской культуры.

Актуальность исследования обусловлена тем, что изучение языка художественного произведения часто связано с анализом использования автором того или иного пласта лексики, раскрывающего определенный способ образного обобщения и отображения предмета, явления языковой художественной картины мира. В этом ряду одним из интереснейших и важных средств художественного осмысления образа природы и человека является лексика природоописания. Изучение произведений И.Бунина и Т. Толстой актуально также тем, что их поэтика привлекает к себе внимание и в школьном, и в вузовском преподавании.

Научная новизна исследования. Научная новизна определяется тем, что в нем впервые на основе системного анализа лексики природоописания выявляется сходные и отличительные особенности в пространственно-временной организации языковой художественной картины мира продолжателя классической, реалистической линии русской литературы И. Бунина и одного из представителей постмодернизма в русской литературе – Т. Толстой.

Цель и задачи исследования. Целью настоящей работы является проведение системного сопоставительного анализа лексики природопоисания в языковой художественной картине мира И. Бунина и Т. Толстой.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1) проанализировать научную литературу по теме выпускной квалификационной работы;

2) методом сплошной выборки выделить в тексте произведений И. Бунина и Т. Толстой лексику природоописания, установить частотность слов;

3) распределить лексический материал по рубрикам;

4) описать слова, входящие в эти рубрики, с точки зрения парадигматических и синтагматических отношений;

5) установить роль лексики природоописания в языковой художественной картине мира И. Бунина и Т. Толстой;

6) выявить перспективы развития лексического состава русского языка (в частности, лексики природы) на материале постмодернистского романа Т. Толстой «Кысь», что в свою очередь поможет уточнить знания лингвистов о состояние русского языка на современном этапе.

Предмет исследования – особенности функционирования лексики природоописания в языковой художественной картине мира И. Бунина и Т. Толстой

Объектом исследования являются парадигматические и синтагматические особенности лексики природоописания.

Материалом исследования послужили 187 номинаций в 746 словоупотреблениях, относящиеся к лексике природоописания, полученные методом сплошной выборки из повести И.Бунина «Деревня» и 251 номинация в 1558 словоупотреблениях, относящиеся к лексике природоописания, полученные методом сплошной выборки из романа Т. Толстой «Кысь».

Следует особо отметить, что выбор в качестве материала исследования повести И. Бунина «Деревня» и романа Т. Толстой «Кысь» связан не только с тем, что в этих произведениях, фактически равных по объему, одной из важных является тема природы, но и с тем, что в повести и романе тема природы позволяет полнее раскрыть объединяющую их тему деградации человеческой души, ее «темных аллей». Сопоставление лексики природоописания в произведениях представителей классической реалистической литературы и постмодернизма позволяют обнаружить те существенные изменения, которые произошли в русской языковой картине мира конца ХХ – начала ХХI вв. по сравнению с концом XIX – началом XX вв.

Теоретико-методологической основой выпускной квалификационной работ являются труды В. фон Гумбольдта, Ш. Балли, Е. С. Кубряковой, Ю. Д. Апресяна, А. Вежбицкой, Н. Д. Арутюновой, Н.А. Енгалычева, В.Л. Ибрагимовой, Л.Г. Саяховой, М. Иремашвили, Ю.А. Каминской, В.В. Копочева, Г.М. Курбангалеевой и др.

В качестве методов исследования были использованы такие общенаучные методы, как метод наблюдения над языковым материалом; описание и обобщение. С учетом специфики предмета и объекта нашего исследования применялись методы компонентного и контекстуального анализа, сравнительный метод. В качестве вспомогательных приемов использовались прием элементарных статистических подсчетов, сплошная выборка языкового материала. Эффективным оказалось использование приемов конструктивного метода: составление обобщающих таблиц.

Апробация исследования. По теме исследования в апреле 2010 г. был сделан доклад на студенческой внутривузовской научно-практической конференции БГПУ им. М.Акмуллы «Лексика природоописания в романе Т. Толстой «Кысь».

Терминологический аппарат:

Картина мира (концептуальная картина мира) – это информация о мире, данная в понятиях, а представление этой картины мира с помощью языка – языковая картина мира.

Языковая картина мира – запечатленный в словах, социально наследуемый «слепок» национального образа мира, как самый главный фактор, предопределяющий и гарантирующий воспроизведение в относительно неизменном виде национального образа мира в сознании сменяющих друг друга поколений представителей данной национальности, носителей данной культуры.

Языковая художественная картина мира – художественная модель мира, созданная средствами языка.

Лексика природоописания – лексика, обозначающая окружающий людей материальный мир, все существующее, не созданное деятельностью человека.

Теоретическая значимость исследования связана с дальнейшей разработкой проблемы роли лексики природоописания в пространственно-временной организации языковой художественной картины мира, проблемы структуры художественных текстов и информационной значимости в них ключевых слов, относящихся к лексике природы, а также с определением способов передачи знаний о мире природы в текстах классической и постмодернистской литературы.

Практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут быть использовать при изучении курса «Современный русский литературный язык (лексикология)» в вузе и в школе, в элективных курсах, посвященных изучению языка писателя.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Изучение языковой картины мира было и остается одним из актуальных направлений в лингвистике. Об этом свидетельствуют многочисленные теоретические исследования данной категории разными языковедами. Важнейшими понятиями, которыми пользуется антропоценторическая наука являются картина мира, языковая картина мира. Интерес к поэтике художественных текстов обусловил появление понятия языковая художественная картина мира.

Частью языковой художественной картины мира, использующейся в пространственном оформлении художественной действительности, является лексика природоописания. Изучение лексики природоописания началось давно. Исследователями и учеными создано большое количество научных трудов, позволяющих описать лексику природы.

Вместе с тем сопоставительный анализ лексики природы представителей разных литературных направлений (классической реалистической литературы и постмодернизма), писателей, отражающих в своем творчестве языковую картину мира разных эпох, еще не проводился.

2. В языковой художественной картине мира повести Бунина лексика природоописания организована по принципу лексико-семантического поля: в центре его расположены тематические группы слов, обозначающие животный мир и птиц, номинации, обозначающие природные явления, землю и ландшафт. В зоне переходности представлены номинации растительного мира. На периферии поля расположены слова, обозначающие времена года; небо и небесные тела, водное пространство, воздушное пространство.

Лексика природы, обозначающая животный мир, разнообразна и многочисленна, она служит для характеристики деревенской жизни, она указывает на потребности людей в работе, пище и характеризует утилитарный, прагматичный подход персонажей к природе.

Явления природы играют очень важную роль в жизни жителей деревни. В повести Бунина явления природы враждебны человеку, они формируют скудного духом и озлобленного человека, который борется за жизнь во враждебной ему природной и социальной среде. Явления природы и человек в повести Бунина «Деревня» сходны в описаниях, в большей части контекстов наблюдается их отрицательная оценка. Жизнь в экстремальных природных условиях в глухой провинции вызывает негодование и ненависть главного героя к России, которую он называет проклятой. Неприятие родной страны дано в контексте, в котором сосредоточена лексика, описывающая явления природы.

Пейзажи, воссозданные Буниным в повести «Деревня», указывают на то, как человек постепенно теряет свой нравственный облик. Следовательно, в языковой художественной картине мира повести отражается изменение в людях – полная деградация личности.

Фитонимы также находятся в центре лексико-семантического поля природы. Мир трав и цветов в повести не отличается разнообразием. Большинство фитонимов сочетается с эпитетами, заключающими в своей семантике отрицательную оценку. Крайне редко в тексте встречаются контексты, в которых содержатся эпитеты, относящиеся к фитонимам и дающие им положительную оценку. Такие контексты позволяют писателю хотя бы иногда, очень редко воссоздать особый поэтический мир природы. Они представляют собой яркое пятно на фоне серой, безрадостной природы и на фоне скучной, однообразной и убогой жизни персонажей повести, это своего рода прорыв к миру прекрасного.

Дендронимы, как и фитонимы, сочетаются в тексте с эпитетами, обладающими отрицательной коннотацией. Мир деревьев служит для характеристики окружающего человека некрасивого, безрадостного, унылого внешнего пространства, а также самого человека.

Слова, обозначающие землю, ландшафт, служат для характеристики типичного русского ландшафта, природы среднерусской равнины, включающей в себя поля, степи, леса, овраги. Номинации данной группы участвуют в выражении в языковой художественной картине мира Бунина одной из ключевых русских идей: представление о том, что для того, чтобы человеку было хорошо внутри, ему необходимо большое пространство снаружи; однако если это пространство необжитое, то это тоже создает внутренний дискомфорт. В языковой художественной картине мира Бунина герои повести испытывают внутренний дискомфорт от избытка внешнего пространства.

Водное пространство гармонирует с ландшафтом. Человек в повести «Деревня», гонясь за прибылью в век зарождающегося в России капитализма, безжалостно губит водное пространство.

Слова, обозначающие небо и небесные тела, немногочисленны: жизнь героев прозаична. Если они и смотрят в небо, то, описывая небесные светила, употребляют бытовые антропоморфные сравнения. Прекрасные картины небесного пространства читатель встретит только в лирических отступлениях, принадлежащих автору-повествователю.

Воздушная стихия, как и небесная, играет незначительную роль в жизни дурновцев. Она лишь немного облегчает ее.

3. Роман И. Толстой «Кысь» – это произведение о вечном стремлении разгадать тайну жизни, определить своё место в мире, о мучительном желании подняться над привычной обыденностью и о страшном падении.

В придуманном Толстой мире невероятные люди и изуродованная природа. Главная проблема романа – поиск утраченной духовности, внутренней гармонии, преемственности поколений.

Лексика природоописания играет очень важную роль в характеристике не только изменившегося после Взрыва мира, но и самого человека.

В языковой художественной картине мира романа лексика природоописания также организована также по принципу лексико-семантического поля, однако структура его отличается от лексико-семантического поля природы Бунина: в центре его расположены тематические группы слов, обозначающие растения, животных и птиц, явления природы, землю, ландшафт, небо и небесные тела и водное пространство. На периферии лексики природы находятся тематические группы слов, обозначающие воздушное пространство и полумифологические существа, или «нечисть».

В языковой художественной картине мира романа, в которой изображается художественная действительность после Великого взрыва, лексика, обозначающая флору, отражает те существенные изменения, которые произошли не только с растениями, но и с человеком, воспринимающим новую действительность, отбирающим важные для себя реалии и дающим им названия.

Флористическая лексика участвует также в формировании мифологического пласта сознания персонажей, их представлений о мироздании. Отдельные ключевые слова из лексики, называющей растения, участвуют в формировании образа прекрасной, идеальной природы, образа мечты, противопоставленного уродливому городу.

Животный мир романа «Кысь» разнообразен и непохож на животных до Взрыва. Их мутации отражаются на названиях. Люди, живущие в изменившемся мире, сравниваются с животными, поэтому лексика природы в данном случае выполняет характерологическую функцию.

Мир птиц, представленный в романе, очень разнообразен и образует парадигму «птица и ее виды», в которую вошли следующие номинации, называющие диких и полудомашних птиц.

Почти все номинации птиц ничем не отличаются от их номинаций в современном русском литературном языке, за исключением двух: птица-блядуница и слеповран, которые играют важную роль в сюжете произведения.

Об особой значимости мира животных в жизни человека говорит название романа по одному из таинственных, невидимых, но страшных существ кыси. В итоге романа этот звериный образ становится символом чудовища, которым является человек, который таится в его душе.

Группа номинаций, обозначающая явления природы, помогает в раскрытии природных образов. С одной стороны, природа также сурова и непредсказуема. Вместе с тем в изменившемся мире человек стал ближе к природе, приспособился к ней: она не пугает его засухой, наводнениями, оползнями. Поэтому многие производные слова, образованные от слов, обозначающих суровые явления природы, включают в свой морфемный состав суффиксы со значением субъективной оценки.

Группа слов, именующая небо и небесные тела, довольно велика по объему. Ее многочисленность вскрывает древний мифопоэтический пласт сознания человека, уверенного в том, что звезды влияют на его судьбу и жизнь природы. Кроме того, небо приковывает к себе взгляды именно романтически настроенного, любящего художественную литературу героя.

Лексемы, обозначающие водную стихию, как и слова, именующие особенности ландшафта, участвуют в формировании представления о дальнем открытом пространстве, они влекут героя в далекое прекрасное путешествие, которое ему так и не удастся совершить.

Группа слов, обозначающая времена года, образует парадигму, маркированным, частотным словом которой является слово зима. Она длится дольше и переносится персонажами тяжелее, оценивается чаще всего отрицательно. Любимыми сезонами персонажей романа являются весна и лето. Положительная оценка проявляется в том, что слова весна и лето представлены в контекстах, в которых показана ожившая природа.

Слово воздух сочетается с такими качественными прилагательными, как свежий, морозный, дымный, сраный. Данная группа слов характеризует природный мир и мир человека.

Слова, обозначающие полумифологические существа, или «нечисть», включены в такие контексты, которые как бы предполагают наличие у номинаций денотата, что не случайно. Необычные существа – результат мутаций, произошедших с людьми после Взрыва. Весь ужас происходящего состоит в том, что часть этих существ (древяница, например) включается в пищевую цепочку человека.

В романе Т.Толстой: мир, возникший после Взрыва, пройдя заданную траекторию круга, подходя к точке замыкания, должен обнаружить признак разрушения, этот миф амбивалентен: в нем космос и хаос, жизнь и смерть смыкаются.

Структура работы. Работа состоит из Введения, двух глав, Заключения, Списка использованной литературы, приложения.

По мнению С.М.Толстой, «такие кардинальные и широко употребительные понятия, как «картина мира», «языковая картина мира», «наивная картина мира», не имеют общепринятой трактовки и слабо конкретизированы в своем содержании», так как «не ясно прежде всего, идет ли речь о картине внешнего мира, существующего отдельно от человека и независимо от него, или о картине моментального мира, то есть представлений человека о мире» [107, 117]. Исследователь считает, что язык одновременно говорит о мире и о понимании этого мира носителем языка, человеком, и что эти два вида информации в определенных случаях возможно различить. Тем не менее трудность вызывает отсутствие «ясности в понимании границ того, что непосредственно относится к языковой компетенции и принадлежит сознанию вообще (т.е. также неязыковым формам культуры) и не находит прямого отражения в языке (вероятно, следует говорить о разной степени включенности в язык тех или иных знаний о мире)» [107, 117-118].

С.М.Толстая утверждает, что при определении картины мира языковые и неязыковые знаки должны трактоваться одинаково: они принадлежат одному семантическому языку (коду) и провести размежевание между ними на уровне смыслов очень трудно. Полемизируя с С.М.Толстой, В.Г.Гак говорит, что при описании русской динамической языковой картины мира необходимо различать два фактора: внеязыковой (внешний по отношению к языку и даже по отношения к говорящим), под которым ученый понимает особенности культуры, истории, характера соответствующего народа, и внутриязыковой (определяется свойствами языка и произвольным коллективным выбором говорящих), то есть особенности устройства и внутренние тенденции самого языка. «Язык не может отображать все возможные противоположения и отличия объектов действительности. Говорящие могут (по сути делая произвольно, как коллективный носитель языка) фиксировать одни различия и игнорировать другие» [21, 41].

Термин «картина мира», впервые предложенный Л.Витгенштейном в аспекте философии и логики, для рассмотрения универсальной и общезначимой системы знаков был введен Л.Вайсбергером, который писал: «В языке конкретного сообщества живет и воздействует духовное содержание, сокровище знаний, которое по праву называют картиной мира конкретного языка» [19, 250]. Подобно Вайсбергеру определяет картину мира как «систему интуитивных представлений о реальности» О.А.Радченко [92].

Современными лингвистами картина мира понимается иначе, а именно, как исходный глобальный образ мира, лежащий в основе мировидения человека, репрезентирующий сущностные свойства мира в понимании ее носителей и являющийся результатом всей духовной активности человека. По мнению авторов монографии «Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира», картина мира как субъективный образ объективной реальности, не переставая быть образом реальности, опредмечивается в знаковых формах, не запечатлеваясь полностью ни в одной из них. Отмечается, что картина мира имеет двойственную природу как неопредмеченный элемент сознания и жизнедеятельности человека и знание, объективированное в виде опредмеченных образований, «следов», оставляемых человеком в процессе жизнедеятельности.

Языковеды полагают, что картина мира создается в результате двух различных процедур: 1) экспликации, экстрагирования, опредмечивания, объективирования и осмысления образов мира, лежащих в основе жизнедеятельности; 2) созидания, творения, разработки новых образов мира, осуществляемых в ходе специальной рефлексии, носящей систематический характер.

Учитывая это, нужно принимать во внимание, что функции картины мира вытекают из природы и предназначения в человеческой жизнедеятельности мировидения человека, составной частью которого и является картина мира. Понятие «картина мира» строится на изучении представлений человека о мире. Если мир – это человек и среда в их взаимодействии, то картина мира – это результат переработки информации о среде и человеке. С этой точкой зрения, мнением Масловой перекликаются слова Э.Д.Сулейменовой: картина мира «создается благодаря познающей деятельности человека и отражающей способности его мышления». Важнейшим свойством картины мира ученый считает целостность, а элементом – смысл, характеризующийся инвариантностью, актуальностью, субъективностью, неполной экспликацией, недоступностью полному восприятию, континуальностью, динамичностью [103, 47]. Наряду с целостностью, отмечаются такие характеристики картины мира, как космологическая ориентированность (глобальность образа мира), внутренняя безусловная достоверность для субъектов, стабильность и динамичность, наглядность, конкретность облика элементов.

Философский аспект исследования сущности картины мира акцентирует соотношение этого понятия с сознанием, мышлением, отражением, мировоззрением, представлением, информацией (рассматриваемой в качестве философской категории), действительностью и др. Отсюда выявляются сущностные характеристики картины мира как: а) интегративного образования на базе отражения (сознания) и информации; б) модели изображения действительности; в) представления о мире, включающего в себя мировоззрение; г) системного, схематического образования, упорядочивающего мировоззрение (представление): реальность, структурность, системность, схематичность, динамичность.

Картина мира – это историческое понятие, так как у каждого общества в определенные эпохи существует особый образ (картина) мира.

Как известно, существуют два вида языковой художественной коммуникации: фольклорный (устное поэтическое народное творчество) и литературный. Им соответствует фольклорная и литературная картина мира.

В связи с этим можно предположить существование фольклорно-словесной и литературно-словесной картин мира, для которых характерна специфическая языковая реализация (В.П.Аникин, В.А.Гусев, О.Н.Гронская, Д.С.Лихачев, Е.М.Мелетинский, В.Я.Пропп и др.)

Принципы художественной коммуникации, законы литературных родов и более частных образований в пределах литературных жанров также оказывают влияние на формирование картины мира и ее языковое воплощение, так как для каждого литературного рода и жанра характерен определенный ракурс видения действительности и способ ее представления. Существуют также специальные исследования национальных картин мира с учетом жанровой специфики исследуемого материала (З.М.Волоцкая, А.В.Головачева, О.Н.Гронская, С.Е.Никитина, Т.В.Цивьян и др.)

В сознании человека картина мира обычно представляется в виде концептуальной (логической) и языковой моделей. Концептуальная картина мира – это духовная (идеальная, ментальная) структура. Человеческие творения возникают первоначально в мыслях, в духе и лишь затем объективируются в знаки [26, 288]. Основные структуры знания, связанные с человеческой деятельностью, реализуются с помощью организующих их моделей, и таким образом устанавливается связь между когнитивными и языковыми структурами знаний [39, 177]. Следовательно, концептуальная картина мира является отражением структуры представления знания, «языка» мысли.

Языковой аспект играет решающую роль в репрезентации концептуальной картины мира в разных типах текстов и в разных национальных культурах.

Каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и устройства мира, или языковую картину мира. Совокупность представлений о мире, заключенных в значении разных слов и выражений данного языка, складывается в некую единую систему взглядов и предписаний, которая навязывается в качестве обязательной для всех носителей языка.

Представления, формирующие картину мира, входят в значения слов в неявном виде, так что человек принимает их на веру, не задумываясь. Иначе говоря, пользуясь словами, содержащими неявные смыслы, человек, сам того не замечая, принимает и заключенный в них взгляд на мир. Напротив, смысловые компоненты, которые входят в значения слов и выражений в форме непосредственных утверждений, могут быть предметом спора между разными носителями языка и тем самым не входят в общий фонд представлений, формирующий языковую картину мира.

Владение языком предполагает владение концептуализацией мира, отраженной в этом языке. Поскольку конфигурации идей, заключенные в значении слов родного языка, воспринимаются говорящим как нечто само собой разумеющееся, у него возникает иллюзия, что так вообще устроена жизнь.

Так, носителям русского языка кажется очевидным, что психическая жизнь человека подразделяется на интеллектуальную и эмоциональную, причем интеллектуальная жизнь связана с головой, а эмоциональная – с сердцем.

Появление в лингвистике понятия языковая картина мира (далее – ЯКМ) связано, с одной стороны, с практикой составления идеографических словарей и с возникшими в связи с этим проблемами структуры и содержания лексико-семантических полей, отношений между ними; с другой – с переходом языкознания конца XX начала XXI веков на антропоцентрические позиции.

Фактически мысль об этом языковом мировидении в начале XIX века высказал Вильгельм фон Гумбольдт. Сам термин ЯКМ (sprachliches Weltbild) был введен в науку в 30-х годах XX века Л.Вайсбергером, который писал о том, что в языке конкретного сообщества живет духовное содержание, сокровище знаний, которое по праву называют картиной мира конкретного языка [18].

Появившись как метафора, ЯКМ породила в лингвистике много проблем, имеющих отношение к ее феноменологическим особенностям: это статус ЯКМ и многообразие трактовок самого понятия, предмет исследования и структура ЯКМ, признаки и функции ЯКМ, соотношение индивидуального и коллективного, универсального и национально специфичного в ЯКМ, динамический и статический аспекты ЯКМ, особенности варьирования ЯКМ и типология языковых картин мира.

В лингвистике существует большое количество определений ЯКМ, каждое из них делает акцент на отдельных сторонах обозначаемого понятия и поэтому не может быть общепринятым термином.

Терминологическая проблема, на наш взгляд, связана с присущим картине мира внутренним противоречием, на которое обратили внимание Л.И.Гришаева и М.К.Попова: с одной стороны, картина мира представляет собой целостный образ мира; с другой – в силу специфики мышления человека картина мира познается фрагментарно, так как в процессе изучения окружающей действительности в сознании человека отражаются гетерогенные, гетерохронные, гетеросубстрактные сведения о мире [24].

В связи с указанным выше противоречием не меньшую трудность вызывает отсутствие «ясности в понимании границ того, что непосредственно относится к языковой компетенции <…>, а что выходит за пределы языковой компетенции и принадлежит сознанию вообще или культуре вообще <…> и не находит прямого отражения в языке». [107, 117-118]

Когда исследователи ЯКМ пытаются установить ее границы, они фактически занимаются проблемой ее статуса. В лингвистике проблема статуса ЯКМ решается путем выявления соотношения ЯКМ и концептуальной картины мира (далее – ККМ) или ЯКМ и научной картины мира (далее – НКМ). При этом существуют четыре подхода к решению этой проблемы.

Часть исследователей считает, что язык не создает какой-либо картины мира. Язык лишь отображает объективную реальность, фиксирует концептуальный мир человека, источником которого является реальный мир [56; 61].

Остальные направления базируются на учении Вильгельма фон Гумбольдта о внутренней форме языка, в котором гармонично уживались две тенденции – универсальная и идиоэтническая.

Универсальный подход к ЯКМ представлен в трудах Л.Вайсбергера (до 50-х годов XX века), Б.А.Серебренникова, Г.А.Брутян, П.Я.Павилениса и др.

Л.Вайсбергер обращает внимание на объективный аспект ЯКМ, отталкиваясь от лингвистических универсалий, он указывает на первостепенную роль языка в формировании картины мира, поскольку именно язык позволяет человеку объединить весь опыт в единую картину мира. Исследователь сначала соотносит картину мира и словарный состав языка, затем соединяет понятие КМ с содержательной стороной языка в целом.

По мнению Г.А.Брутян, процесс воспроизведения картины мира в человеческом сознании обычно представляется в виде чувственной и рациональной моделей действительности, но столь же правомерно представление картины мира в виде концептуальной и языковой моделей [15].

Поскольку познавательная деятельность человека осуществляется не только с помощью языка, но и в отвлечении от языковых форм (знания возникают у человека за счет существования как вербального, так и неязыкового пути познания действительности), постольку, по мнению Б.А.Серебренникова, ККМ богаче ЯКМ, так как в образовании ККМ участвуют различные типы мышления, но ККМ и ЯКМ связаны друг с другом. Эта связь осуществляется двояким способом: язык означивает отдельные элементы ККМ, создавая слова и средства связи между ними и предложениями; язык объясняет содержание ККМ [98, 107]. Теснейшее взаимодействие ККМ и ЯКМ даже позволило П.Я.Павеленису выделить особую, «языкомыслительную», картину мира, так как «язык изначально связан непосредственно с мышлением, и в гносеологическом плане действительно отношение не «язык – мышление – мир», а «языкомышление – мир». Правильно поэтому говорить не о языковой картине мира, а о языкомыслительной картине мира» [79, 37]. Важно отметить, что Б.А.Серебренников, Г.А.Брутян, П.Я.Павиленис не считают ЯКМ главным источником научных знаний, этим источником является объективная действительность, поэтому ЯКМ выполняет только вспомогательную роль по отношению к НКМ. ЯКМ – это совокупность знаний о мире, запечатленных в лексике, фразеологии, грамматике.

Идиоэтническое направление, базирующееся на убеждении, что ЯКМ не является пассивным отображением реального мира, развивается в исследованиях Л.Вайсбергера (после 50-х годов XX века), в концепции Сепира-Уорфа, в трудах Ф.Боаса, А.Р.Лурии, Л.А.Гореликова, Т.А.Лисицыной, Е.М.Мосунова и др.

Л.Вайсбергер, Э.Сепир, Б.Уорф от объективной основы ЯКМ переходят к ее мировоззренческой и идиоэтнической основы, считая, что в каждом языке представлена своя, особая, точка зрения на реальную действительность, и делая акцент на деятельностном аспекте ЯКМ, проистекающим из этнического своеобразия его ЯКМ, а не из языковых универсалий. В своих трудах ученые затрагивают вопрос о соотношении научной и языковой картин мира. Они полагают, что НКМ следует строить, исходя из ЯКМ, так как: ЯКМ базируется на коллективном опыте всех носителей языка, а НКМ отражает только научное сознание; классификационная точка зрения на мир в разных языках может быть представлена по-разному и не совпадать с классификационной точкой зрения науки; ЯКМ старше НКМ, и поэтому по степени информационной насыщенности превосходит научную; ЯКМ плюралистична, тогда как НКМ стремятся к монизму [96; 110].

В результате исследователи пришли к игнорированию объективного фактора познания за счет преувеличения роли языка для развития науки и сделали спорные выводы о том, что реальный мир в значительной мере неосознанно строится на основе языковых привычек той или иной социальной группы. Бесспорной заслугой Л.Вайсбергера, Э.Сепира, Б.Уорфа является выявление основных черт НКМ в сравнении с ЯКМ.

Компромиссную позицию занимают Ю.Д.Апресян, Р.Х.Хайруллина, Л.И.Гришаева, М.К.Попова, справедливо считающие, что свойственный конкретному языку способ организации мира отчасти универсален, так как представители разных народов способны понять друг друга, отчасти национально специфичен, поскольку люди разных национальностей видят мир через призму своих языков. ЯКМ отличается от НКМ и в этом смысле является «наивной» [5; 112; 107].

Частью языковой художественной картины мира, использующейся в пространственном оформлении художественной действительности, является лексика природоописания. Изучение лексики природоописания началось давно. Исследователями и учеными создано большое количество научных трудов, позволяющих описать лексику природы. Ученые исследовали семантику отдельных растительных образов, средства и способы номинации в русской естественнонаучной номенклатуре, биологической терминологии. Изучение лексики природоописания проводилось на материалах произведений И.С.Тургенева, А.А.Фета, А.П.Чехова, М.Пришвина, И.Бунина и др. писателей. Нельзя сказать, что эта сфера народных представлений о природе мало привлекала к себе внимание исследователей: интерес к поверьям о растениях был постоянным и характерным для этнографов, фольклористов и лингвистов всех периодов.

Вместе с тем народные представления о природе не сводятся к ряду реалий, наделенных конкретным названием, а включают более широкий объем материала, позволяющий выявить необходимые знания. Поэтому вся система знаний народной языковой культуры через одну тематическую группу не может быть полноценно описана через названия конкретных ботанических реалий, если при этом не учитывается весь круг основных мотивов, функций и признаков, характеризующих эту систему в целом.

Сопоставительный анализ лексики природы представителей разных литературных направлений (классической реалистической литературы и постмодернизма), писателей, отражающих в своем творчестве языковую картину мира разных эпох, еще не проводился.

2. В языковой художественной картине мира повести Бунина лексика природоописания организована по принципу лексико-семантического поля: в центре его расположены тематические группы слов, обозначающие животный мир и птиц, номинации, обозначающие природные явления, землю и ландшафт. В зоне переходности представлены номинации растительного мира. На периферии поля расположены слова, обозначающие времена года; небо и небесные тела, водное пространство, воздушное пространство.

Лексика природы, обозначающая животный мир, разнообразна и многочисленна, она служит для характеристики деревенской жизни, немыслимой без животных, она указывает на потребности людей в работе, пище и характеризует утилитарный, прагматичный подход персонажей к природе. Для них природа – не объект для поэтических наблюдений, а то, что дает пропитание человеку.

Яявления природы играют очень важную роль в жизни жителей деревни. Они помогают воссоздать природные образы, раскрыть тему суровой русской природы и человека, ведущего борьбу за выживание. В повести Бунина явления природы враждебны человеку, они формируют скудного духом и озлобленного человека, который борется за жизнь во враждебной ему природной и социальной среде. Явления природы и человек в повести Бунина «Деревня» сходны в описаниях, в большей части контекстов наблюдается их отрицательная оценка. Жизнь в экстремальных природных условиях в глухой провинции вызывает негодование и ненависть главного героя к России, которую он называет проклятой. Неприятие родной страны дано в контексте, в котором сосредоточена лексика, описывающая явления природы.

Пейзажи, воссозданные Буниным в повести «Деревня», указывают на то, как человек постепенно теряет свой нравственный облик. Следовательно, в языковой художественной картине мира повести отражается изменение в людях – полная деградация личности.

Фитонимы также находятся в центре лексико-семантического поля природы. Мир трав и цветов в повести не отличается разнообразием. Большинство фитонимов сочетается с эпитетами, заключающими в своей семантике отрицательную оценку. Крайне редко в тексте встречаются контексты, в которых содержатся эпитеты, относящиеся к фитонимам и дающие им положительную оценку. Такие контексты позволяют писателю хотя бы иногда, очень редко воссоздать особый поэтический мир природы. Они представляют собой яркое пятно на фоне серой, безрадостной природы и на фоне скучной, однообразной и убогой жизни персонажей повести, это своего рода прорыв к миру прекрасного. Это прекрасное и высокое отсутствует в жизни героев. Основная цель человека в повести «Деревня» – физическое выживание и удовлетворение физиологических потребностей, главная из которых потребность в пище.

Дендронимы, как и фитонимы, сочетаются в тексте с эпитетами, обладающими отрицательной коннотацией. Тему смерти Молодой, повешенной в полуголом виде на дереве, подчеркивает описание яблони, в котором писатель подобрал к дендрониму те же эпитеты, что и к убитой героине, например, «полуголой, расцвеченной мертвыми осенними листьями яблони». Мир деревьев служит для характеристики окружающего человека некрасивого, безрадостного, унылого внешнего пространства, а также самого человека.

Слова, обозначающие землю, ландшафт, служат для характеристики типичного русского ландшафта, природы среднерусской равнины, включающей в себя поля, степи, леса, овраги. Номинации данной группы участвуют в выражении в языковой художественной картине мира Бунина одной из ключевых русских идей: представление о том, что для того, чтобы человеку было хорошо внутри, ему необходимо большое пространство снаружи; однако если это пространство необжитое, то это тоже создает внутренний дискомфорт. В языковой художественной картине мира Бунина герои повести испытывают внутренний дискомфорт от избытка внешнего пространства.

Группа слов, называющая водное пространство, характеризует окружающий мир деревни, в которой живут дурновцы. Водное просьранство гармонирует с ландшафтом. Человек в повести «Деревня», гонясь за прибылью в век зарождающегося в России капитализма, безжалостно губит водное пространство.

Слова, обозначающие небо и небесные тела, немногочисленны: жизнь героев прозаична. Если они и смотрят в небо, то, описывая небесные светила, употребляют бытовые антропоморфные сравнения, например, месяц «сквозит-с, как лысина». Прекрасные картины небесного пространства читатель встретит только в лирических отступлениях, принадлежащих автору-повествователю.

Воздушная стихия, как и небесная, играет незначительную роль в жизни дурновцев. Она лишь немного облегчает ее.

3. Роман И. Толстой «Кысь» – это произведение о вечном стремлении разгадать тайну жизни, определить своё место в мире, о мучительном желании подняться над привычной обыденностью и о страшном падении.

В придуманном Толстой мире невероятные люди и изуродованная природа.

Главная проблема романа – поиск утраченной духовности, внутренней гармонии, преемственности поколений.

Лексика природоописания играет очень важную роль в характеристике не только изменившегося после Взрыва мира, но и самого человека.

В языковой художественной картине мира романа лексика природоописания также организована также по принципу лексико-семантического поля, однако структура его отличается от лексико-семантического поля природы Бунина: в центре его расположены тематические группы слов, обозначающие растения, животных и птиц, явления природы, землю, ландшафт, небо и небесные тела и водное пространство. На периферии лексики природы находятся тематические группы слов, обозначающие воздушное пространство и полумифологические существа, или «нечисть».

В языковой художественной картине мира романа, в которой изображается художественная действительность после Великого взрыва, лексика, обозначающая флору, отражает те существенные изменения, которые произошли не только с растениями, но и с человеком, воспринимающим новую действительность, отбирающим важные для себя реалии и дающим им названия.

Частотность лексики, обозначающей растения, отбор ключевых слов из этой области зависит от прагматических установок главного героя романа Бенедикта. В изменившемся мире главная цель человека – физическое выживание и удовлетворение физиологических потребностей и, прежде всего, потребностей в пище, одежде, в жилье и посуде. Эти потребности удовлетворяет мир природы, поэтому лексика природы столь частотна в романе Толстой. Флористическая лексика участвует также в формировании мифологического пласта сознания персонажей, их представлений о мироздании. Отдельные ключевые слова из лексики, называющей растения, участвуют в формировании образа прекрасной, идеальной природы, образа мечты, противопоставленного уродливому городу.

Животный мир романа «Кысь» так же, как и мир птиц, разнообразен и непохож на животных до Взрыва. Их мутации отражаются на названиях. Самыми частотными являются слова мышь и козляк. Мышь здесь уже не просто представитель семейства грызунов. Она становится опорой в жизни людей. Настала эпоха мышиной фауны.

Люди, живущие в изменившемся мире, сравниваются с животными, поэтому лексика природы в данном случае выполняет характерологическую функцию.

Мир птиц, представленный в романе, очень разнообразен и образует парадигму «птица и ее виды», в которую вошли следующие номинации, называющие диких и полудомашних птиц.

Почти вес номинации птиц ничем не отличаются от их номинаций в современном русском литературном языке, за исключением двух: птица-блядуница и слеповран, которые играют особую их роль в сюжете произведения.

Особую роль играют в романе суффиксы субъективной оценки, использующуюся для образования многих номинаций птиц. Трепетное отношение к птице связано с тем, что ее мясо считается деликатесом. Мечты многих голубчиков, употребляющих в пищу только траву ржавь и мышей, связаны с этим звеном пищевой цепочки, доступным только людям, стоящим очень высоко в социальной иерархии.

Об особой значимости мира животных в жизни человека говорит название романа по одному из таинственных, невидимых, но страшных существ кыси. В итоге романа этот звериный образ становится символом чудовища, которым является человек, который таится в его душе.

Группа номинаций, обозначающая явления природы, помогает в раскрытии природных образов. С одной стороны, природа также сурова и непредсказуема, о чем свидетельствует. Вместе с тем в изменившемся мире человек стал ближе к природе, приспособился к ней: она не пугает его засухой, наводнениями, оползнями. Поэтому многие производные слова, образованные от слов, обозначающих суровые явления природы, включают в свой морфемный состав суффиксы со значением субъективной оценки.

Группа слов, именующая небо и небесные тела, довольно велика по объему. Ее многочисленность вскрывает древний мифопоэтический пласт сознания человека, уверенного в том, что звезды влияют на его судьбу и жизнь природы. Кроме того, небо приковывает к себе взгляды именно романтически настроенного, любящего художественную литературу героя.

Лексемы, обозначающие водную стихию, как и слова, именующие особенности ландшафта, участвуют в формировании представления о дальнем открытом пространстве, они влекут героя в далекое прекрасное путешествие, которое ему так и не удастся совершить. Дальние пространства – это Фата Моргана Бенедикта.

Группа слов, обозначающая времена года, образует парадигму, маркированным, частотным словом которой является слово зима. Она длится дольше и переносится персонажами тяжелее, оценивается чаще всего отрицательно. Любимыми сезонами персонажей романа являются весна и лето. Положительная оценка проявляется в том, что слова весна и лето представлены в контекстах, в которых показана ожившая природа.

Слово воздух не вступает в парадигматические отношения и сочетается с такими качественными прилагательными, как свежий, морозный, дымный, указывающими на качество, сраный, имеющим негативный оттенок. Данная группа слов характеризует природный мир и мир человека.

Слова, обозначающие полумифологические существа, или «нечисть», включены в такие контексты, которые как бы предполагают наличие у номинаций денотата, что не случайно. Необычные существа – результат мутаций, произошедших с людьми после Взрыва. Весь ужас происходящего состоит в том, что часть этих существ (древяница, например) включается в пищевую цепочку человека.

В романе Т.Толстой: мир, возникший после Взрыва, пройдя заданную траекторию круга, подходя к точке замыкания, должен обнаружить признак разрушения, этот миф амбивалентен: в нем космос и хаос, жизнь и смерть смыкаются.

6. Аюпова С.Б. Ономастическое пространство человека a языковой художественной картине мира И.С.Тургенева // Искусство и образование. – 2008. - № 7. – С.45-52.

7. Аюпова С.Б. Феноменологические особенности языковой картины мира // Искусство и образование. – 2008. - № 10. – С.151-157.

8. Аюпова С.Б. Феноменологические особенности языковой художественной картины мира // Искусство и образование. – 2008. - № 11. – С.191-197.

9. Балахонова Л.И. Подберезовик или березовик (к истории названия гриба Boletus scaber в русском языке XIX-XX вв.)/ Л.И. Балахонова// Диалектная лексика. 1973. - Л., 1974. - С. 102-112.

10. Балахонова Л.И. Диалектные по происхождению слова в общенародной терминологии (К истории названий «сухого дерева»)/ Л.И. Балахонова// Диалектная лексика. 1974. - Л., 1976. - С. 41-51.

11. Балашова Т.В. Синонимия и вариативность в названиях лекарственных растений/ Т.В. Балашова// Предложение и слово. - Саратов, 1999.-С. 226-228.

12. Баранова Л.А. Синенькие, красненькие./ Л.А. Баранова// Рус. речь. - М., 1996. - №6. - С. 106-110.

13. Батырева Л.П. К вопросу о лексической синонимии в диалекте (На материале лексики природы говоров Ивановской области)/ Л.П. Батырева// Лексический атлас русских народных говоров (Материалы и исследования) 1995 г. – СПб., 1998. - С. 203-207.

13. Беляева, О.П. О местных названиях травянистых растений, применяемых в народной медицине/ О.П. Беляева// Вопросы истории и диалектологии русского языка. - Вып. 2. - Челябинск, 1967. - С. 90-103.

14. Бобунова М.А. Динамика народно-песенной речи: (На материале фитоним. лексики в необрядовой рус. нар. лирич. песне). Автореф. дис. канд. филол. наук: 10.02.01/ М.А. Бобунова; [Воронеж, гос. универ.] -Воронеж, 1990.

15. Брутян Г.Я. Языковая картина мира и ее роль в познании // Методологические проблемы анализа языка. Ереван, 1976.

16. Бунин И.А. Собрание сочинений в шести томах. – М., 1988.

17. Васильева А.О., Кожина Н.А. Карты «ежевика-ягода» и «ежевика-растение» в Лингвистическом атласе Европы (ЛАЕ)/ А.О. Васильева, Н.А. Кожина// Общеславянский лингвистический атлас. - М., 1988. -1983.-С. 117-133.

18. Вайсбергер Й.Л. Язык и философия // В.Я. 1993. № 2.

19. Вайсбергер Й.Л. 1997.

20. Вендина Т.И. Русская языковая картина мира сквозь призму словообразования (макрокосм)/ Т.И. Вендина. - М.: Индрик, 1998.

21. Гак В.Г. Русская динамическая картина мира // Русский язык сегодня. Вып. 1. Сб. статей / Отв. ред. Л.П.Крысин. – М., 2000. – С.39-48.

22. Генис А. Проза Т.Толстой // Звезда. 1990. № 8. с.147-150.

23. Голомидова М.В. Лексика природы в русских псевдонимах: номинативное отражение констант творческого начала/ М.В. Голомидова// III Житниковские чтения. — Челябинск, 1999. - Ч. 1. - С. 47-52.

24. Гришаева Л.И., Попова М.К. Картина мира как проблема гуманитарных наук // Картина мира и способы ее репрезентации. Воронеж, 2003.

25. Гришанова, В.Н. Названия мертвого леса с засохшими на корню деревьями в русских говорах/ В.Н. Гришанова// Лексический атлас русских народных говоров (Материалы и исследования) 1997. - СПб., 2000.

26. Гуревич П.С. Культурология. – М., 1998.

27. Демидова К.И. Особенности лексики говоров территории позднего заселения (на примере семантической общности «Названия различных видов леса» в говоре Ачитского района Свердловской области)/ К.И. Демидова// Лексический атлас русских народных говоров (Материалы и исследования) 1995 г. - СПб., 1998. - С. 48-53.

28. Демидова Е.В. Лексика природы говоров Поморья в ареально-типологическом аспекте: (К истории формирования говора). Автореф. дис. канд. филол. наук. - СПб., 1997.

29. Демидова К.И. Территориальное варьирование лексико-семантических парадигм/ К.И. Демидова // Слово в системных отношениях на разных уровнях языка. - Екатеринбург, 1993. - С. 16-21.

30. Добродомов И.Г. Читая А.П. Чехова и словари.:.: (Фендрик, чемерица, мантифолия)/ И.Г. Добродомов// Диалектное и просторечное слово в диахронии и синхронии. - Вологда, 1987. - С. 110-117.

31. Дубровина С.Ю. Ботаническая лексика в тамбовских говорах/ СЮ. Дубровина// Материалы к лингво-фольклорному атласу Тамбовской области. - Вып. 1. - Тамбов, 1999.

32. Дубровина С.Ю. Заячья капуста, ушки и лапки.: (О происхождении названий растений: Лингвистические заметки)/ СЮ. Дубровина// Русская речь. - 1990. - №6. - С. 113-118.

33. Дубровина С.Ю. Кукушкины слезки: (Из истории названий растений)/ СЮ. Дубровина// Русская речь. - 1990. - №4. – С. 135-140.

34. Дубровина С.Ю. Русская ботаническая терминология в этнолингвистическом освещении (на материале названий растений, образованных от названий животных и птиц). Дис. канд. филол. наук. - М., 1991.

35. Дубровских А.В. Отражение семантики леса в разных жанрах фольклора/ А.В. Дубровских// Фольклорный текст. - 2002. - Пермь, 2003. - С. 28-30.

36. Жмурко О.И. Русская народная картина мира по данным диа лектной лексики: грибы/ О.И. Жмурко// В.И. Даль в парадигме идей со временной науки: язык - словесность - самосознание — культура: Мат. конф. - Иваново, 2001. - Ч. 1.

37. Жукова М.Ю. Диалектная лексика в художественном произведении (на материале автобиографического цикла В. Астафьева «Последний поклон»)/ М.Ю. Жукова. - Л., 1990.

38. Жбанкова Т.С. Диалектная лексика в поэзии С. Есенина/ Т.С. Жбанкова// Диалектная лексика Рязанской области. — Рязань, 1981.

39. Залевская А.А. Текст и его понимание. – Тверь, 2001.

40. Зализняк А.А., Шмелев А.Д., Левонтина И.Б. Ключевые идеи русской языковой картины мира. – М., 1997.

41. Занковская Л. Диалектные слова и неологизмы в творчестве С. Есенина/ Л. Занковская// Проблемы стиля, метода и направления в изучении и преподавании русской литературы: Материалы докладов XII науч-но-теоретич. конф. - М., 1969.

42. Зиброва Т.Ф., Барабина М.Н. Обозначение реалий растительного мира в лесной полосе Самарского края (в сопоставлении с говорами степной зоны)/ Т.Ф. Зиброва, М.Н. Барабина// Лексический атлас русских народных говоров (Материалы и исследования) 1998. - СПб.: Изд. ИЛИ РАН, 2001.-С. 54-58.

43. Ибрагимова В.Л., Курбангалеева Г.М. Из наблюдений над наименованиями леса в двух русских говорах Башкирии/ В.Л. Ибрагимова, Г.М. Курбангалеева// Лексический атлас русских народных говоров (Материалы и исследования) 1995 г. - СПб.: Изд. ИЛИ РАН, 1998. - С. 127-130.

44. Иванова А.Ф. О некоторых незамкнутых изоглоссах на территории Московской области/ А.Ф. Иванова// Проблемы диахронного анализа грамматического строя русского языка. - Вып. 10. - М., 1977. - С 120-123.

45. Ильин И. Постмодернизм от истоков до конца столетия. – М., 1998

46. Калинин А. Диалектизмы в стихотворениях Сергея Есенина/ А. Калинин// Вопросы стилистики / Моск. ун-т. - М., 1966.

47. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. Л., 1972

48. Ким Т.Я. Языковая художественная картина мира и ее семантическая структура // Многомерность языка и науки о языке. Материалы Всероссийской научной конференции. – Бирск, 2001. – С.15-16.

49. Ким С.Л. Об одной особенности взаимоотношений членов словообразовательного гнезда (СГ) наименований растений/ С.Л. Ким// Актуальные проблемы русского словообразования. — Ташкент, 1982. - С. 332-339.

50. Ким Т.Я. Языковая картина мира в произведениях А.Платонова. // Исследование языковых единиц и грамматических категорий в речи: Межвузов. сборник научных трудов. – Уфа, 1999.

51. Кияшко Е.Е. Диалектизмы в рассказах Б. Екимова «День до вечера»/ Е.Е. Кияшко// Вопросы региональной лингвистики. - Волгоград, 2002. - С. 52-56.

52. Климас И.С. Жанровое своеобразие русской устнопоэтической речи (На материале лексико-тематической группы «Растительный мир»). Двтореф. дис. канд. филол. наук: 10.02.01/ И.С. Климас; [Воронеж, гос. универ.]. - Воронеж, 1989. - 21 с.

53. Климкова Л.А. Нижегородская микротопонимия в языковой картине мира: Автореф. дис. … доктора филол. наук. М., 2008.

54. Колева О.И. Флористическая лексика в творчестве поэтов начала XX века/ О.И. Колева// Филологические этюды. - Саратов, 2002. -Вып. 5.-С. 202-205.

55. Колокольцева Т.Н., Кудряшова Р.И. Варианты наименований растения василек в русских говорах (лингвогеографический аспект)/ Т.Н. Колокольцева, Р.И. Кудряшова// Лексический атлас русских народных говоров. Материалы и исследования. 2000. - СПб.: Наука, 2003. - С. 65-74.

56. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. М., 1990.

57. Коновалова Н.И. Фитонимика говоров Среднего Урала в сис-темнофункциональном асмпекте. Дис. канд. филол. наук: 10.02.01/ Н.И. Коновалова. - Екатеринбург, 1993.

58. Коновалова Н.И. Функциональная значимость номинативного признака в высказывании/ Н.И. Коновалова// Функциональная семантика слова. - Екатеринбург, 1994. - С. 81-85.

59. Коновалова Н.И. Фитонимика говоров Среднего Урала в сис-темнофункциональном асмпекте. Дис. канд. филол. наук: 10.02.01/ Н.И. Коновалова. - Екатеринбург, 1993.

60. Коновалова Н.И. Словарь народных названий растений Урала/ Н.И. Коновалова. - Екатеринбург, 2000.

61. Красных В.В. Картина мира и языковая картина мира. М., 2003.

62. Кубрякова Е.С. Типы языковых значений: Семантика производного слова. – М., 1988.

63. Курбангалеева Г.М. Мифологическая лексика поля «лес» как фрагмент русской языковой картины мира: На материале русских говоров Башкирии/ Г.М. Курбангалеева // Res philologica. — Архангельск, 2002. -Вып. 3.-С. 35-40.

64. Курбангалеева Г.М. Лексика леса в русских говорах Башкирии: Дис. канд. филол. наук: 10.02.01/ Г.М. Курбангалеева. - Уфа, 2001.

65. Курбангалеева Г.М. Лексика леса в русских говорах Башкирии (ареальная характеристика)/ Г.М. Курбангалеева// Лексический атлас русских народных говоров. Материалы и исследования. 2000. - СПб.: Наука, 2003.-С. 251-260.

66. Курносова И.М. Диалектная лексика в художественной прозе начала XX в. (На материале произведений И.А. Бунина, В.В. Вересаева, Е.И. Замятина). Автореф. дис. канд. филол. наук: 10.02.01/ И.М. Курносо-ва; [Воронеж, гос. универ.]. - Воронеж, 1995. - 15 с.

67. Ларин Б.А. Эстетика слова и язык писателя. – Л., 1974.

68. Лебедева И.В. Роль контекста в выявлении семантики диалектного миконима/ И.В. Лебедева// Экология языка и речи. Слово в диалектном тексте. Слово IV. - Тамбов, 1999. - С 71-73.

69. Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Т.Толстая // Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература. Кн.3. М., 2001, с.45.

70. Лосева Л.М. Как строится текст? М., 1980.

71. Нефедова Е.А. Микологическая лексика архангельских говоров. Дис. канд. филол. наук: 10.02.01/ Е.А. Нефедова. - М., 1977.

72. Никулина Т.Е. О составе лексики, обозначающей лес, выросший на пожарище, в русских народных говорах (по материалам ЛАРНГ)/ Т.Е. Никулина// Лексический атлас русских народных говоров. Материалы и исследования. 2000. - СПб.: Наука, 2003. - С. 77-81.

73. Махрачева Т.В. Лексика и структура погребально-поминального обрядового текста в говорах Тамбовской области. Дис. канд. филол. наук: 10.02.01/ Т.В. Махрачева; [Тамб. гос. универ.]. - Тамбов, 1997. - 428 с.

74. Меркулова Л.И. Лексико-фразеосемантическая группа слов, называющих строевой лес по качественному признаку, в русских народных говорах/ Л.И. Меркулова// Лексический атлас русских народных говоров (Материалы и исследования) 1998. - СПб.: Изд. ИЛИ РАН, 2001. -С. 273-277.

75. Меркулова В.А. Очерки по русской народной номенклатуре растений. (Травы. Грибы. Ягоды)/ В.А. Меркулова. - М.: Наука, 1967.

76. Меркулова В.А. Происхождение названий дикорастущих съедобных растений в русских говорах. Автореф. дис. канд. филол. наук: 10.02.01/ В.А. Меркулова. - М., 1965. - 21 с.

77. Мосунов Е.М. Язык и картина мира: Автореф. дис. … канд. философских наук. Магнигорск, 2007.

78. Осипова Е.П. Названия коры березы в русских говорах и их картографирование/ Е.П. Осипова// Лексический атлас русских народных говоров. Материалы и исследования. 2000. - СПб.: Наука, 2003. - С. 51-54.

79. Павеленис Р.И. Проблема смысла: Современный логико-философский анализ языка. М., 1983.

80. Пискунова С.В. Диалектная лексика на территории Тамбовской области (материалы к словарю)/ С.В. Пискунова// Диалектология и фольклор Тамбовского края. - Тамбов, 1989. - С 61-94.

81. Пискунова С.В. Лексика тамбовских говоров (материалы к словарю)/ С.В. Пискунова// Опыт исследования южнорусских говоров Тамбовского края. - Тамбов, 1985. - С 104-122.

82. Пискунова С.В. Словарь тамбовских говоров (духовная и материальная культура): Монография/ С.В. Пискунова. — Тамбов: Из-во ТГУ, 2002.-281 с.

83. Пискунова С.В. Особенности изучения лексики природы тамбовских говоров/ С.В. Пискунова// Тезисы докладов к научной конференции преподавателей. - Тамбов, 1994. - С 11-12.

84. Пискунова С.В. Тамбовская диалектная лексика и система русского языка/ С.В. Пискунова// Экология языка и речи. Слово в диалектном тексте. Слово IV. - Тамбов, 1999. - С 5-14.

85. Полякова Е.Н., Разумова Т.М. Названия растений в пермских памятниках XVII - начала XVIII века/ Е.Н. Полякова, Т.М. Разумова// Живое слово в русской речи Прикамья: Межвуз. сб. науч. тр. - Пермь, 1978.-С 120-130.

86. Попов О. «Тайная сила»: Природа в стихах Ахматовой/ О. Попов// Русь. - Ростов Великий, 1996. - №1. - С. 90-93.

87. Попов И.А. Лексика природы как объект лингвогеографиче-ского изучения/ И.А. Попов// Лексика и фразеология северно-русских говоров. - Вологда, 1980. - С. 12-20.

88. Поповичева И.В. Культурная семантика некоторых диалектных названий/ И.В. Поповичева// Материалы к лингво-фолькл орному атласу Тамбовской области. Вып. 3. - Тамбов, 2001. - С. 84-95.

89. Поповичева И.В. О некоторых названиях грибов в говорах Тамбовской области/ И.В. Поповичева// Материалы к лингво-фольклорному атласу Тамбовской области. Вып. 2. - Тамбов, 2000. - С. 49-59.

90. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 1988. С.8-69

91. Поцепня Д.М. Образ мира в слове писателя. – Спб., 1997.

92. Радченко О.А. Язык как миросозидание. Лингвофилософская концепция неогумбольдтианства. Т.1. – М., 1997.

93. Римашевская К.П. Лексика леса в говоре Шушенского района Красноярского края. Дис. канд. филол. наук: 10.02.01/ К.П. Римашевская; [Краен, гос. универ.]. - Красноярск, 1964. - 263 с.

94. Руделева О.А. Некоторые аспекты русского словообразования (На материале тамбовских говоров)/ О.А. РуделеваУ/ Опыт исследования южнорусских говоров. - Тамбов, 1985. - С. 57-73.

95. Сапожникова Ю.Л. Художественно-языковая картина мира американской провинции: Автореф. дис. . канд. филол. наук. – М., 2003.

96. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи. М., 1993.

97. Сергеева Н.С. Названия леса в русских говорах Республики Коми/ Н.С. Сергеева// Проблема региональной филологии: Тезисы докл. и сообщ. - Вологда, 1995. - С. 98-99.

98. Серебренников Б.А. Как происходит отражение картины мира в языке // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 1988. С.87-107.

99. Серова Г.Л. Диалектное слово в художественном контексте: (На материале творчества М.М. Пришвина). Автореф. дис. канд. филол. наук: 10.02.01/ Г.Л. Серова; [Воронеж, гос. универ.]. - Воронеж, 1989. -17 с.

100. Сетаров, Р.Д. Коннотативные значения фитонимов/ Р.Д. Сета-ров// Актуал. пробл. современной лексикографии: Мат. научно-методич. конф. МГУ. - М, 1999. - С. 194-201.

101. Смирнова О.В. Лингвогеографический аспект изучения лексики растительного мира в говорах Воронежской области/ О.В. Смирнова// Лексический атлас русских народных говоров. Материалы и исследования. 2000. - СПб.: Наука, 2003. - С. 74-77.

102. Степанченко И.И. Поэтический язык Сергея Есенина (анализ лексики)/ И.И. Степанченко. - Харьков: ХГПИ, 1991. - 189 с.

103. Сулейменова Э.Д. Понятие смысла в современной лингвистике. – Алма-Ата, 1989.

104. Тарасова Л.Н. К вопросу о диалектных наименованиях цветов/ Л.Н. Тарасова// Русский язык: история, диалекты, современность. - М., 2002. - Вып. 4. - С. 102-105.

105. Телия В.Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. – М., 1988. – С. 173-203.

106. Тезисы Всероссийской студенческой научной конференции «Человек и природа в русской литературе. – Сыктывкар, 1981.

106. Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация. – М., 2000.

107. Толстая С.М. Мотивационные семантические модели и картина мира // Русский язык в научном освещении. 2002. № 1(3).

108. Толстая С.М. Мотивационные семантические модели и картина мира // Русский язык в научном освещении. 2002. № 1(3) - С.117-126.

109. Удовкина К.К. Народные названия цветов/ К.К. Удовскина// Филол. вестн. Ростов, гос. ун-та. - Ростов н/Д, 2002. - №2. — С. 45-47.

110. Уорф Б. Отношения норм поведения и мышления к языку // История языкознания XIX – XX веков в очерках и извлечениях. Ч. II. М., 1965.

111. Уюкбаева К.И. О некоторых закономерностях номинации в народных наименованиях растений в русском, английском и казахском языках/ К.И. Уюкбаева// Сопоставительно-семантические исследования русского языка. -Воронеж, 1980. - С. 36-41.

112. Хайруллина Р.Х. Фразеологическая картина мира: от мировидения к миропониманию. Монография. Уфа, 2000.

113. Хроленко М.А. Лексико-семантическая группа существительных «Растительный мир» в русской народной лирической песне: к проблеме эволюции/ М.А. Хроленко// Специфика семантической структуры и внутри текстовых связей фольклорного слова. - Курск, 1984. - С. 101-106.

114. Черенкова А.Д. Лексика со значением «чаща, дремучий лес» на территории распространения русского языка/ А.Д. Черенкова// Лексиче ский атлас русских народных говоров. Материалы и исследования. 2000. СПб.: Наука, 2003. - С. 232-241.

115. Чернышева Т.Н. Словарь лексики стихотворений Н.И. Рыленкова понятийной сферы «природа». Предварительное сообщение/ Т.Н. Чернышева// Штудии - 2: Сб. ст. молодых ученых. — Смоленск, 2001. - С. 92-102.

116. Щербак А.С, Ижнина О.В., Бочарова О.А. Названия белки и мелкого леса в тамбовских говорах/ А.С. Щербак, О.В. Ижнина, О.А. Бочарова// Материалы к лингво-фольклорному атласу Тамбовской области. - Вып. 3. - Тамбов, 2001. - С. 95-99.

117. Щербак А.С, Ижнина О.В. О наименованиях травы, которая жжется, в тамбовских говорах/ А.С. Щербак, О.В. Ижнина// Материалы к лингво-фольклорному атласу Тамбовской области. - Вып. 2. - Тамбов, 2000. - С. 68-70.

118. Цветкова Н.Н. Словообразование существительных, называющих дикорастущие травы, в говорах Орловской области (лингвогеографи-ческий аспект)/ Н.Н. Цветкова// Лексический атлас русских народных говоров (Материалы и исследования) 1995 г. - СПб.: Изд. ИЛИ РАН, 1998. -С. 207-211.

119. Шевцова А.В. Словообразовательный аспект наименований лекарственных растений/ А.В. Шевцова// Средства речи: структура, семантика, функция. - Тула, 1992. — С. 47-54.

120. Шеина Н.В. Из истории диалектных названий некоторых трав/ Н.В. Шеина// Диалектное и просторечное слово в диахронии и синхронии. - Вологда, 1987. - С. 43-50.

121. Щербак А.С. Антонимические оппозиции в лексике природы тамбовских говоров/ А.С. Щербак// Лексический атлас русских народных говоров (Материалы и исследования) 1995 г. - СПб.: Изд. ИЛИ РАН, 1998.-С. 199-203.

122. Этерлей Е.Н. Народные названия растений. Сон-трава. Приворотный корень/ Е.Н. Этерлей// Русская речь. - 1975. - №6. - С. 88-94.

123. Юмсунова Т.Б. Лексика, обозначающая огородные растения, в говоре семейских Забайкалья/ Т.Б. Юмсунова// Сибирские говоры: Функционирование и взаимовлияние диалектной речи и литературного языка. -Красноярск, 1988.-С. 106-115.

Словари и справочники

125. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. – М., 1999.

126. Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка. – М., 1983.

127. Саяхова Л.Г., Ураксин З.Г., Хасанова Д.М. Русско-башкирский иллюстративный тематический словарь. – Уфа, 1997.

128. Фролов И.Т. Философский словарь. М., 1991.