«Лексика ограниченного употребления в произведениях С. Довлатова»

В настоящее время литература (и «вновь открытая», и современная) отразила жаргон во всем его многообразии: В. Аксенов, Ю. Алешковский, И. Бродский, С. Довлатов, Э. Лимонов, В. Пелевин, А. Солженицын, В. Сорокин, В. Шаламов и многие другие, издаваемые ныне писатели, весьма активно употребляют лексику ограниченного употребления в своих произведениях.

Настоящая работа посвящена лексико-семантическому анализу произведений замечательного русского писателя ХХ века Сергея Довлатова, часть творчества которого относится к жанру «лагерной прозы», что требует обязательного вкрапления уголовной лексики. Основной целью данной выпускной квалификационной работы является выяснение языковых особенностей прозы С. Довлатова (писателя волны третьей эмиграции). Нас интересует также и то, какой смысловой оттенок приобретает жаргонное слово в контексте такого феномена русской литературы как «лагерная проза», так как арго – ненормативный язык, и каждый арготирующий свободно вкладывает в слова и выражения свой смысл, свои оттенки. Важно узнать, в чем художественный смысл этих особенностей, чему они служат, чем мотивированы, ведь только при этом условии (раскрытии глубинных смыслов текста) возможно, понять особенности языка данного произведения и суть самого произведения. Цель настоящего исследования, поэтому состоит в комплексном анализе функционирования в произведениях С.Д. Довлатова языковых средств, являющихся результатом нарушения правил рационального речевого взаимодействия, и в установлении логики выражения составляющих языковую картину мира писателя концептов теми или иными образными средствами.

Еще одна цель – определение пласта жаргонизмов, находящих себе применение при реалистическом описании лагерной жизни бывшим конвоиром в колонии особого режима – С. Довлатовым. Попутно нами решались следующие задачи: выявление индивидуальных жаргонизмов писателя, имеющих подтверждение в «Словаре русского жаргона»; отслеживание механизмов появления жаргонизмов и процесса их вхождения в состав активной лексики арго; выделение в особые группы тех жаргонизмов, которые получают распространение за пределами арго, и тех, которые переходят в разряд просторечной лексики и в словарях даются с соответствующими стилистическими пометами («просторечие», «бранное» и т.п.).

Подготовка материала для внеклассного мероприятия по изучению творчества С. Довлатова – методическая цель настоящей работы. Причем, по нашему мнению, изучению текстов С. Довлатова школьникам может помочь предложенный в работе «авторский» словник тюремного жаргона, составленный на материале прозы С. Довлатова.

Материалом исследования послужили циклы рассказов С. Довлатова «Зона», «Заповедник», «Наши» и «Филиал», причем для изучения особенностей лагерной лексики нами были использованы словари современного русского жаргона уголовного мира, выпускаемые в настоящее время.

Исходя из поставленных целей, в работе мы должны реализовать следующие задачи:

1) проследить особенности функционирования лексики ограниченного употребления в произведениях С. Довлатова;

2) составить словник лексики ограниченного употребления по прозе С. Довлатова;

3) установить возможность применения исследуемого материала на внеклассных занятиях в старших классах средней школы.

Объектом исследования является жаргон, как наиболее эмоционально окрашенная разновидность лексики ограниченного употребления, предметом исследования – лагерная (уголовная) лексика в прозе С. Довлатова.

При создании настоящей работы нами были использованы следующие методы исследования (в алфавитном порядке):

– метод исследовательской работы;

– метод сплошной выборки;

– описательный метод;

– сравнительно-сопоставительный метод;

– статистический метод.

При проведении исследования были использованы также приёмы аппозитивного, компонентного и статистического анализа.

Исходя из поставленных задач, мы выстроили следующую структуру работы: она состоит из введения, двух глав, заключения, приложений (в приложениях (1 и 2) представлен авторский словарь лексики ограниченного употребления по прозе С. Довлатова и конспект внеклассного мероприятия) и библиографии. Первая глава посвящена обзору теоретической литературы по исследуемому вопросу. Во второй главе представлен анализ языкового материала и лексико-семантический анализ лексики ограниченного употребления, используемой С. Довлатовым, приведены биографические факты и краткий анализ творчества С. Довлатова, при этом его проза рассматривается в контексте эпохи и литературы ХХ века, выявляются особенности идеостиля С. Довлатова.

Актуальность темы исследования обусловлена тем, что одним из магистральных направлений современной лингвистики является изучение замкнутых концептуальных систем и особенностей культурно-специфического и индивидуального (в частности, писательского) видения мира, отражённого в упорядоченном наборе языковых средств, которые в систематизированном представлении создают так называемый мир языка индивидуума (т.е. писателя или учёного). Предложенная для ВКР тема кажется нам интересной и перспективной потому, что, «вырезая» жаргон (как, впрочем, и диалектизмы, просторечие и экспрессивную разговорную лексику), цензура уничтожает животворную среду, которая не дает литературному языку превратиться в омертвевший канцелярит. Что касается уголовного (лагерного) жаргона, то содержание уголовной темы также необходимо знать и изучать как составляющую целого – русского арго – ещё и потому, что он имеет преимущественное влияние на все остальные арго: студенческое, армейское, профессиональное и т.д. Уголовным арго («блатной музыке», «фене», «воровскому жаргону» и т.п.) посвящено большое число статей и (!) словарей (например, один из последних и самых больших словарей содержит около 1100 единиц активной лексики).

Наиболее важной частью словаря русского языка во всём его многообразии является общеупотребительная лексика. Она представляет собой то лексическое ядро, без которого немыслим язык, невозможно общение, её составляют слова, являющиеся выражениями наиболее необходимых жизненно важных понятий.

Общенародная лексика – костяк общенационального литературного словаря, необходимейший лексический материал для выражения мысли на русском языке, тот фонд, на базе которого в первую очередь происходит дальнейшее совершенствование и обогащение лексики. Подавляющее большинство входящих в неё слов устойчиво в своём употреблении и, соответственно, употребительно во всех стилях речи.

В составе лексики русского языка есть слова, которые известны и понятны всем и могут быть употреблены как в устной, так и в письменной речи. Например: вода, земля, лес, хлеб, идти, есть, кушать, зима, яркий, работать, читать, журнал, девушка, слово, голова и др. Среди этих слов выделяются слова стилистически нейтральные, т.е. такие слова, которые одинаково можно услышать и в научном докладе, и в повседневном разговоре, которые можно прочесть и в деловом документе, и в дружеском письме. Таких слов в русском языке подавляющее большинство. Их можно назвать также общеупотребительными в полном смысле слова.

Кроме стилистически нейтральных слов в общеупотребительной лексике выделяются также слова, которые могут употребляться всеми, но уже не в любом случае. Так слова водица, простак, журнальчик, усатый, дворик, словечко в отличие от слов стилистически нейтральных, либо обладают экспрессией, либо эмоционально окрашены. Оттенки эмоциональной окрашенности создаются различными уменьшительно-ласкательными и увеличительно-уничижительными суффиксами (вод-иц-а, журналь-чик, двор-ик, слове-чк-о), а экспрессивность передаётся особой изобразительностью слов речи (простак, усатый, лихач, ловкач). Употребляя такие слова, говорящий выражает своё положительное или отрицательное отношение к предмету, явлению. Поэтому эти слова почти не встречаются в научном докладе, в деловом документе. Употребление экспрессивно-эмоциональных слов ограничено определёнными стилями речи: чаще они используются в разговорном стиле, нередко – в публицистическом.

Однако вышесказанное не означает, что общеупотребительная лексика составляет замкнутую группу слов, не подверженную никаким влияниям. Напротив, она может пополняться словами, которые ранее имели ограниченную (диалектную или профессиональную) сферу употребления. Такие слова, как животрепещущий, разношерстный, неудачник, самодур, завсегдатай, нудный и др. ещё в первой половине ХIХ века не были известны всем говорящим по-русски: сфера их употребления была ограничена профессиональной (животрепещущий, разношерстный) или диалектной (неудачник, самодур, завсегдатай, нудный) средой. В современном же русском языке эти слова входят в состав общеупотребительной лексики. С другой стороны, некоторые общеупотребительные слова с течением времени могут выходить из общего оборота, сужать сферу своего употребления: например, слова зобать (есть), брезг (рассвет) сейчас встречаются только в некоторых русских говорах. Бывают случаи, когда слова из общенародного словаря уходят и в профессиональные жаргоны.

Общеупотребительной лексике можно противопоставить лексику ограниченного употребления, т.е. слова, которые используются людьми, связанными по роду занятий, профессий, либо территориальными границами.

1.2. Лексика ограниченного употребления.

В составе этой лексики ограниченного употребления принято выделять специальную, жаргонную и диалектную лексику, причем жаргонная лексика, в отличие от специальной и диалектной, находится «за пределами» русского литературного языка.

1.2.1. Диалектная лексика.

Слова, употребление которых свойственно людям, живущим в определённой местности, составляют диалектную лексику. Диалектные слова используются преимущественно в устной форме речи, так как и сам диалект – это, главным образом, устная разговорно-бытовая речь жителей сельской местности. Диалектная лексика отличается от общеупотребительной не только более узкой сферой употребления, но и рядом фонетических, грамматических и лексико-семантических особенностей. В соответствии с этими особенностями различают несколько типов диалектизмов:

1) фонетические диалектизмы – слова, в которых отражаются фонетические особенности данного диалекта: бочкя, Ванькя, типяток (вместо «бочка», «Ванька», «кипяток») – южнорусские диалектизмы; курича, цясы, целовек, немчи (вместо «курица», «часы», «человек», «немцы») – диалектизмы, отражающие звуковые особенности некоторых северо-западных говоров;

2) грамматические диалектизмы – слова, имеющие иные, чем в литературном языке, грамматические характеристики или отличающиеся от общеупотребительной лексики по морфологической структуре. Так, в южных говорах существительные среднего рода нередко употребляются как существительные женского рода (вся поле, такая дело, Чует кошка, чью мясу съела); в северных говорах распространены формы в погребу, в клубу, в столу (вместо «в погребе», «в клубе», «в столе»); вместо общеупотребительных слов «сбоку», «дождик», «бежать», «нора» и т.д. в диалектной речи употребляются слова с тем же корнем, но иные по морфологическому строению: сбочь, дожжок, бечь, норь и т.п.;

3) лексические диалектизмы – слова, и по форме, и по значению отличающиеся от слов общеупотребительной лексики: кочет – «петух», намедни – «на днях», гутарить – «говорить», инда – «даже» и т.п. Среди лексических диалектизмов особо выделяются местные названия вещей и понятий, распространенных в данной местности. Эти слова называются этнографизмами, например, этнографизмом является слово панёва – так Рязанской, Тамбовской, Тульской и некоторых других областях называют особую разновидность юбки.

Диалектное слово может отличаться от общеупотребительного не формой, а значением; в этом случае говорят о семантических диалектизмах. Так, словом верх в некоторых южных говорах называют овраг, глагол зевать используются в значении кричать, звать, угадать – в значении узнать кого-либо в лицо и т.д. Диалектизмы нередко используются как выразительные средства в произведениях художественной литературы – для речевой характеристики персонажей, для передачи местного колорита, для более точного, с точки зрения автора, названия некоторых вещей и понятий.

Ограниченная лексика потому и называется ограниченной, что всегда осуждались общественной моралью. Воспитанные люди избегает матерщины, ведь последняя воспринимается в лучшем случае как эпатаж, а в худшем – как признак некультурности, как принадлежность к «низшим слоям общества». О моральной основе жизни, с которой плохо сочетаются матерные выражения, сегодня, увы, порой не вспоминают вовсе. Хотя с точки зрения христианской нравственности тут всё предельно ясно: матерная ругань считается хулой на Богородицу. Тем не менее, какого – то жёсткого, безусловного барьера по отношению к нецензурной лексике у современного человека нет. Если он удерживается от грязной брани в обыденной речи, то, встречая её на страницах книг, в музыке, на киноэкране, зачастую не испытывает особого культурного шока. Действительно, а почему нельзя, если это художественный прием? Как иначе выразить правду жизни?

Но кто сказал, что это необходимый художественный приём? И что это за, правда, жизни – бесконечное познавание зла? Нельзя перенимать мутную демагогическую терминологию и использовать её как общепринятую, как встроенную в систему культуры.

Сейчас, несмотря на огромный и негативный опыт неуместного употребления брани, существуют и другие примеры. Есть писатели, в чьих книгах можно встретить грубую матерную брань – но брань это существует как характеристика персонажа, времени, ситуации, её использование необходимо и, как правило, не шокирует. Иногда используется сатирический эффект от применения матерной брани. Писатель имеет право на использование ограниченной лексики, включая матерную ругань. Однако использует он её на свой страх и риск – только чувство меры, литературного вкуса и абсолютная обоснованность в употреблении того или иного слова служит ему оправданием.

Категорических запретов быть не должно, потому что их вообще не должно быть. Меняются языковые нормы, меняются способы художественной выразительности. Например, без мата некоторые произведения Сергея Довлатова утрачивают смысл. Но с другой стороны, часто эти бессмысленные ругательства вызывают внутреннее сопротивление, потому что употребляются бессмысленно, нехудожественно.

Вопрос о том, насколько брань является элементом языка, соотносится с « вечной» темой относительного яда. В малой степени – он может быть полезен. А в большой – не стоит его употреблять.

8. Калинин А.В. Лексика русского языка. Издательство Московского университета. 1971 г.

9. Литература. Краткий справочник школьника. – М., 1997. С. 128.

10. В.М.Мокиенко, Т.Г. Никитина Большой словарь русского жаргона – БСЖ С. – Петербург Норинт 2000г.

11. Ожегов С. И. и Шведова Н. Ю. – СО Толковый словарь русского языка; /80000 слов и фразеологических выражений / Российская АН; Российский фонд культуры; 3-е изд., стереотипное – М АЗЪ, 1996. – 982с.

12. Петров М.А. Русский язык. Лексика. Фонетика. Словообразование. М., «Высшая школа» 1983 г.

13. Русский язык. Учебник для педогогических институтов под редакцией профессора Л.Ю. Максимова. М., «Просвещение» 1989 г.

14. Русский язык. Энциклопедия. – М., 1979. С. 239

15. Словарь русского языка; в 4- х т./ АН СССР, Ин- т рус. Яз. Под ред. А.П. Евгеньевой. – 3-е изд. Стереотип.- М. Русский язык, 1985 – 1988. – МАС.

16. Сухих И. Сергей Довлатов. – СПб., 1996 г.

17. Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка. М., «Просвещение» 1972 г.