«Культура постсоветской России. Особенности и перспективы развития.»

Другое дело — нужна ли она в условиях всеобщей глобализации и найдется ли ей место в обществе, создаваемом под «экономического человека» с его специфическим («экономическим») рационализмом и столь же специфическим эгоизмом?

Интересно, с этой точки зрения, мнение зарубежных экспертов. Если первый этап становления «информационного общества» и глобальной экономики (70-е — 80-е гг. XX в.) характеризовало убеждение в постепенном «снятии» национальных границ, вера в «мультикультурное общество» и грядущую универсальную «глобальную культуру», то начиная с середины 90-х гг. все громче звучат иные ноты и мотивы. Нации и народы не исчезают и не сливаются. Национальное самосознание народов не утрачивается, а лишь приобретает новые формы, тогда как перспективы «глобальной культуры оказываются очень неясными в силу ее недостаточной содержательности» .

Разумеется, перестройка общественной жизни в России по модулю сугубо экономической полезности серьезно ударила по устоям народного бытия, по всей сфере народного творчества и механизмам воспроизводства его социологической среды. Многие проекты в области народной культуры, в особенности крупные и широкомасштабные, в одночасье лишились государственной поддержки. Идея народности, на которую не мог не упасть определенный отблеск советского официоза, автоматически попадает в жернова мощной идеологической ломки, очередной попытки разрушить и начать «все заново», которыми отличается российская история последнего столетия. Идеология приобщения к «нормальным», «цивилизованным» странам в такой ее интерпретации предполагала отказ от своеобычности и потому отнюдь не стимулировала обращения к национально-народным традициям. Значительный перевес получила поп-культура Запада, взятая к тому же в самых примитивных своих вариантах.

О том, что это было не «перегибом», а сознательной линией, говорят многие публикации тех лет, объясняющие, зачем и почему России нужен коренной перелом в культурной политике. Например, А.И. Ракитов, возглавлявший в начале 90-х гг. информационное управление Администрации Президента, прямо писал о том, что восприятие нашей страной рыночных моделей информационно-технической цивилизации «развитых стран» является взломом ядра русской культуры.

В дополнение к общественным катаклизмам начала 90-х гг. следует упомянуть еще один, не связанный с «громкими» общественными событиями, но наложившийся на них факт, ставший определенным естественным рубежом в культурно-историческом развитии и существенно повлиявший на контекст бытования народной культуры. Речь идет о том, что к настоящему времени практически полностью уходят из жизни носители народно-фольклорных традиций, усвоившие их еще в старой дореволюционной деревне, которой не коснулись веяния стремительной урбанизации, идеологического насилия и ломки векового хозяйственного уклада .

И дело не только в том, что отныне огромный пласт традиционного народного искусства сохраняется не в непосредственной форме, а лишь в репродуктивной (запись, воспроизведение на основании изучения и т.д.). Проблема заключается в том, что исчезает определенный канал влияния культурной истории, уходит особая форма эстетического общения поколений, растворяется невидимая аура, всегда окружающая очаги живой исторической памяти.

В период ломки сложившихся стереотипов, негативных тенденций отрицания всего и вся, ослабления вертикальных связей под сомнение было поставлено само существование институциональной системы народного искусства, и прежде всего научно-методических центров народного творчества и культурно-просветительской работы. Однако эта система, несмотря ни на что, выжила и сумела приспособиться к новым условиям. Возникли новые формы организации ее деятельности: Дома ремесел, Национальные культурные центры и ряд др. В 1992 г. была создана Ассоциация центров народного творчества (АСЦЕНТ). Перестройка с вертикальных связей на горизонтальные позволила при всей скудости ресурсов поддержать наиболее значительные явления народного искусства и художественной самодеятельности, сохранить необходимое для данной работы общее информационное поле. Особую роль в этом плане сыграл ряд периодических изданий АСЦЕНТ, в частности газеты «Белая горница», «Истоки. Талант. Вдохновение», специальный клубный выпуск «Рампа» и др.

2 Литературные клубы и объединения в постсоветской России

С начала 1990-х в Москве и иных крупных городах литературные клубы и салоны стали ведущей формой организации нового литературного сообщества. Значительное влияние на его формирование оказала выходившая в 1990–1993 и объединявшая едва ли не все многообразие литературных групп и направлений московская газета «Гуманитарный Фонд». В 1990 начало издание литературы андерграунда и самиздата (См. также САМИЗДАТ) Литературно-издательское агентство Руслана Элинина. В 1993–1995 ежегодно проводился литературно-культурологический фестиваль в Крыму «Боспорский форум современной культуры». Постепенно складывавшееся в ходе праздничных и деловых контактов сообщество осознавало себя лидером общероссийского литературного процесса, и к середине 1990-х определилось по ряду важных позиций .

В круг вошли и активно в нем действовали такие разные и по практикуемым эстетикам, и по возрасту авторы, как «шестидесятники» Василий Аксенов, Андрей Битов, Андрей Сергеев, представители «московского концептуализма» – Всеволод Некрасов, Дмитрий Пригов, Лев Рубинштейн; «иронисты» (определение условное) Евгений Бунимович, Сергей Гандлевский, Игорь Иртеньев, Нина Искренко, Тимур Кибиров; «метареалисты» Александр Еременко, Иван Жданов и представители более молодого поколения, проявившегося в конце 1980-х – начале 90-х – Дмитрий Воденников, Юлий Гуголев, Данила Давыдов, Григорий Дашевский, Николай Звягинцев, Виктор Куллэ, Михаил Лаптев, Станислав Львовский, Мария Максимова, Андрей Поляков, Елена Фанайлова и мн. др.

Потребности сложившегося нового литературного сообщества во многом совпали с интересами муниципальных культурных центров и государственных библиотек, оказавшихся не у дел в ходе «перестройки» и начавших предоставлять литераторам свои площадки для выступлений