«Онтология Платона»

2) Стремлением радикально изменить существующий политический строй.

После казни Сократа в 399 г. до н. э. Платон покидает Афины и окончательно возвращается в город только в 360 г. до н. э. В этом интервале он путешествует (с продолжительными остановками и обучением у жрецов и ученых) в Египет, Кирену, Италию. Трижды за это время (388, 367/6-365 и 361 г.г. до н. э.) он пытаетя осуществить на Сицилии, в Сиракузах, политический эксперимент по установлению государственного строя во главе с правителем-философом. Все три попытки оказываются неудачными. Еще по первом возвращении из Сиракуз в Афины Платон основывает там (в 387 г. до н. э.) философскую школу (в гимназии, расположенной в парке, посаженном в честь олимпийского героя Академа). Школа утвердилась очень быстро и стала собирать множество талантливых мыслителей. В 360 г. до н. э., окончательно вернувшись в Афины, Платон целиком посвящает себя Академии, с которой не расстается уже до самой смерти.

Еще до Сократа философы приходили к убеждению, что подлинная реальность не принадлежит видимому миру явлений и что истинное познание не заключается в чувственном восприятии.

Элейцы видели истину в едином неизменном неподвижном сущем, которое они противополагали миру явлений: путь истины есть умозрительное понятие, путь лжи – чувственный опыт.

Пифагорейцы, Эмпедокл, Анаксагор, даже атомисты также отвергали истину чувственного познания и признавали существующими лишь умопостигаемые начала, недоступные чувствам (числа, атомы и т. п.).

В своем учении о бытии Платон исходил из тех же предпосылок, что и элеаты (Парменид). Как и они, Платон считал, что этот мир, где нет ничего вечного, где все изменяется, возникает и гибнет, не может быть подлинным бытием. Афинское государственное устройство, обрекшее на смерть великого мудреца Сократа, также не достойно того, чтобы считаться истинным бытием.

Подобно элеатам, Платон характеризует бытие как вечное и неизменное, познаваемое лишь разумом и недоступное чувственному восприятию.

2. Утверждение множественности

Но в отличие от элеатов бытие у Платона, как и у Демокрита, предстает как множественное. Демокрит понимал бытие как физический атом, однако Платон отказывается идти по этому пути.

Все, что имеет части, рассуждает Платон, изменчиво и потому не тождественно себе, а, следовательно,– в парменидовском смысле – не существует. Значит, не существуют ни тела, ни пространство, в котором находятся все тела. Существовать – а существование у Платона подразумевает вечность, неизменность, бессмертие – может только то, что не имеет частей. Значит, в чувственном мире искать его бесполезно.

Новые «атомы» надо искать не здесь, не в этом мире…

3. Мысль как выход в сверхфактическую область

Единственно несомненным фактом для софистов было наличное человеческое сознание. Действительно, первоначальная достоверность есть только достоверность наличного сознания, в котором даны только мысли, не содержащие в себе заранее никакого ручательства в особом действительном, вне данной мысли, существовании мыслимого и мыслящего. Все имеет непосредственную достоверность, или самоочевидность, как психически данное, или как факт сознания.

Но формальное значение мысли (ее всеобщность) неотделимо от самого факта этой мысли, и, следовательно, такой фактический переход в сверхфактическую область имеет такую, же несомненную достоверность, как и всякий факт непосредственного сознания. Если достоверно, что существуют различные ощущения, чувства, желания, представления, то не менее достоверно, что существуют мысли все-общего значения, существуют понятия, суждения, умозаключения, то есть что существует разум. Даже самая несложная и скудная мысль, если только она имеет в себе формальный, логический элемент всеобщности, или постулат к сверхданному, тем самым выделяется из всего потока психической наличности, как таковой.

4. Память как путь к сверхвременному

Мышление как логическая всеобщность не есть, однако, сама настоящая истина. Можно сколько угодно испытывать ощущения тепла и холода, мягкого и жесткого, горького и сладкого, сколько угодно волноваться страхом и надеждой, враждою и любовью, предпринимать и исполнять всевозможные движения, и, однако, из всего этого не выходит никаких логических размышлений, как это вообще и признается относительно животных. Логическая мысль не есть всецело продукт других психических состояний, а образуется из них при известных, определенных условиях.

5. Слово как путь к внечувственному

Память есть психический факт, сам по себе еще не имеющий логиче-ского значения. Положим, вспоминается целый ряд испытанных состояний, целые картины пережитых явлений, – это представляет очень сложный, но все-таки лишь субъективный, частный факт, особый вид психологической наличности, приподнятой, так сказать, над формою времени, но все-таки не выходящей за пределы данного процесса. Помнится то-то и то-то – в этом факте, самом по себе, не видно никакой возможности ручательства или представительства каких-нибудь других фактов. Но когда высказывается хоть бы такое немудреное положение, что «днем бывает теплее, чем ночью», то тут кроме памяти пережитых тепловых и световых ощущений заключается еще кое-что другое, и прежде всего обобщение сохраненных памятью психических фактов – в слове. Бессловесные животные не мыслят логически, хотя имеют память.

Слово есть для мышления вторая необходимая основа. Оно переносит нас в область логического, т. е. всеобщего, мышления.

В слове «днем» разумеется, всякий день, а не те только дни, которые действительно находятся в данном воспоминании, и под словом «тепло» разумеется, тепло вообще, а не те только тепловые ощущения, которые остались в памяти.

Память поднимается над психической наличностью лишь в том смысле, что состояние, исчезнувшее в настоящем, сохраняется в сознании как бывшее; но этому сохранению подлежат единицы и группы психических состояний в том же виде, в каком они были непосредственно даны: то, что помнится или вспоминается, есть именно это бывшее и ничего более. Оно может быть очень простым или очень сложным, но и простота и сложность здесь имеют чисто фактический, единичный или изолированный характер. Вспоминается только это. Между тем каждое слово означает, наоборот, не «это» (единичное), а «все такое». Вос-поминание представляет то, чего нет в наличности, но что было наличным фактом, тогда как слово вовсе не имеет непременного отношения к какой бы то ни было фактической наличности, настоящей или прошедшей, – оно представляет и то, чего нет, и никогда еще не бывало, но что может быть, или что мыслимо. Притом если воспоминаемое есть группа различных состояний, то фактическое отсутствие внутреннего единства между этими состояниями не упраздняется памятью о них, которая никакого нового единства не создает: воспоминаемые факты остаются такими же разрозненными, отдельными в воспоминании, какими были в прошедшей действительности.