«Славянские языки»

Для языковой ситуации Башкортостана характерен удельный вес полилингвизма в общей популяции, чаще всего – билингвизма. Данное явление особенно характерно для сельских районов и диктуется необходимостью бытового общения между собой представителей разных этносов. Так, в сельских районах Башкортостана широко распространено русско-башкирское двуязычие, в то время как в северо-западных районах – русско-татарский билингвизм. Чаще всего функцию языка межнационального общения выполняет русский язык.

Русскую речь той или иной местности в сочетании ее общерусских и местных особенностей принято называть местным говором или диалектом.

Говор, распространенный на Урале, формировался относительно недавно, по сравнению, допустим, с говором кубанцев. Местные особенности произношения сформировались под влиянием языков тюркских народов, издавна населяющих территории возле Уральских гор.

Уральский говор тоже относится к говорам вторичного образования. Появлению уральского говора способствовало активное освоение природных богатств Урала в начале XVIII века и тесно связано с добычей железной руды, золота, драгоценных природных камней, малахита, мрамора. Уральский говор – это, прежде всего, говор горно-заводской зоны Среднего Урала, на нем говорили крепостные рудников, медеплавильных заводов, мастера по резке камня и обработке самоцветов. Особенностью уральского говора является и то, что в него активно входили слова исконного населения Урала – башкир.

Актуальность нашего исследования обуславливается тем, что изучению славянских языков Свердловской области последних лет уделено не так много внимания, в то время как изменения в языке происходят.

В нашей республике вопросом развития славянских языков в РБ занимались такие лингвисты, как Л.Л. Аюпова, Т.М. Гарипов, З.Г. Ураксин и др.

В данной работе исследуются особенности славянских языков в Республике Башкортостан. Объектом исследования являются славянские языки народов Республики Башкортостан. Предметом изучения стали особенности функционирования славянских языков на территории Свердловской области и некоторых районов Башкирии.

Целью исследования является изучение особенностей развития славянских языков региона.

Для решения поставленной цели исследования были выдвинуты следующие задачи:

1. представить обзор научной литературы, посвященной проблеме исследования;

2. выявить основные исторические, социальные и лингвистические факторы, оказавшие влияние на формирование славянских языков Республики Башкортостан;

3. рассмотреть особенности функционирования славянских языков в регионе на фонетическом, лексическом и грамматическом уровнях;

4. разработать план-конспект внеклассного мероприятия по русскому языку на основе материала исследования.

Материалом нашего исследования послужили записи устной речи жителей Свердловской области, собранные в ходе нашего исследования.

Методы исследования. В соответствии с целью и задачами были применены следующие методы исследования:

– общенаучные: наблюдение, метод дедукции – с целью сбора научного материала;

– лингвистические: описательный анализ с использованием приемов классификации и сопоставления, контекстологический анализ – с целью формулирования обобщённых выводов на основании анализа языковых фактов.

Научная новизна выпускной квалификационной работы состоит в том, что в ней выявлены и проанализированы особенности функционирования русского языка последних лет в полилингвальном регионе на всех языковых уровнях.

Апробация результатов исследования была проведена во время педагогической практики: было проведено внеклассное мероприятие по русскому языку, посвященное истории и культуре славян. План-конспект внеклассного занятия приведен отдельным параграфом в практической части нашего исследования.

Теоретической основой работы являются труды известных российских ученых В.А. Аврорина, Л.Л. Аюповой, Л.И. Баранниковой, Т.М. Гарипова, Ю.Д. Дешериева, О.П. Ермаковой, В.М. Жирмунского, К.З. Закирьянова, Е.А. Земской, Л.А. Капанадзе, А.Е. Карлинского, Е.В. Красильниковой, Л.П. Крысина, В.В. Колесова, Б.А. Ларина, О.А. Лаптевой, Н.А. Прокуровской, З.С. Санджи-Гаряевой, О.Б. Сиротининой, Л.И. Скворцова, Ф.П. Филина, А.Д. Швейцера, Л.А. Шкатовой, Е.А. Яковлевой, Л.П. Якубинского и др.

Теоретическая значимость данной работы определяется тем, что наблюдения и выводы, сделанные в ходе исследования, позволяют глубже понять характер функционирования различных языковых подсистем в крупном полиэтническом городе и могут быть полезны при аналогичных исследованиях на языковом материале других городов.

Практическая ценность работы. Полученные результаты могут быть использованы в практике школьного и вузовского преподавания курса русского языка, особенно в многонациональной аудитории.

Структура данной выпускной квалификационной работы следующая: введение, две главы, теоретическая и практическая, которая включает в себя методическую часть, заключение, список литературы.

Для семей, образованных незадолго до фиксации одного из праязыковых диалектов в письменном виде (как в случае славянских и тюркских языков), наличие и характер оригинального праязыка не вызывает сомнений. Чем дальше во времени находится исследуемый праязык от письменных и устных языков-потомков. Наиболее надежные результаты могут быть получены путем сравнения морфологических параметров. Простота сравнения определяется, во-первых, семантическими причинами.

Ограниченный набор грамматических значений на всех языках мира и их исключительная стабильность на семантическом определении вероятных изменений подчиняющихся строгим правилам: морфа, обозначающая склонение или вид, может приобрести значение времени. Во-вторых, принципом морфонологического характера, в результате чего все фонемы каждого языка используется относительно небольшая часть окончаний. Это облегчает установление соответствия между языками, особенно в тех случаях, когда идентичные формы происходят от одного корня и это распространяется на все формы (ср. ст-слав. jes-mь, др.-инд. ás-mi, хет. eš-ti «я есмь» из общеиндоевроп. *es-mi; ст.-слав. jes-tь, др.-инд. as-ti, хет. eš-ti «он есть» из общеиндоевроп. *es-ti и т. п.) [21, 51].

В языках, которые используют морфонологические чередования, связанные с изменением ударения в слове может быть отождествлены друг с другом по происхождению и групп словоформ, связанных друг с другом в то же самое парадигма. В присутствии таких форм отождествляется с теми же значениями, принадлежащих языков, имеющих морфологические параметры, к тому же семейству (в приведенных выше примерах – индоевропейской) не может быть сомнения.

Гораздо более сложным является использование соответствий слов между языками. В генеалогической классификации обычно сравнение наиболее распространенных слов и использовалось для выводов о языковом родстве.

Большая близость двух контактирующих языков (как и в случае аналогичного культурного и исторически обусловленного взаимодействия между старославянским – позднее церковнославянским – и древнерусским языками) позволила сосуществованию двух параллельных форм одного и того же слова, а затем одно из слов (во многих случаях, как в приведенных выше примерах, заимствованное) выигрывало. Наличие письменных памятников (соответственно древнеанглийских и древнескандинавских, древнерусских и старославянских) позволяет проследить их развитие. При отсутствии таких памятников или (как это было, по-видимому, в истории большинства языков мира) при большой хронологической удаленности процессов позднейшего смешивания двух изначально родственных языков только бережное применение сравнительно-исторического метода, который позволяет выделить различные типы звуковых соответствий между словами (исконно родственных или поздно заимствованных) позволяет наметить пути этого перемешивания [14, 117].

Процессы этого смешения изначально родственных языков приводят к тому, что в словаре многих языков существует два типа слов: это слова, непосредственно восходящие к древнему «пра» – состоянию данного языка, и их «двоюродные» родственники – слова, происходящие из языка, родственному данному, но от него отличного. При большом количестве таких «этимологических дублетов» классификации языков к одной из подгрупп в классификации становится в какой-то степени условным.

В конечном счете, именно этим процессом постоянно осуществляющегося лексического взаимодействия близкородственных языков и диалектов и объясняет феномен явных отклонений от звуковых законов при развитии группы диалектов.

Таким образом, сформулированная в работах У. Лабова и других современных лингвистов явное противоречие младограмматического принципа, согласно которому звуковые законы не знают исключений, а реальная сложность звуковых соотношений между родственными языками (диалектами) связано с тем, что большинство родственных языков после отделения друг от друга могут оказаться вторично в языковом контакте. При этом из одного языка (диалекта) в другой переходит значительное количество слов (в т.ч. и наиболее распространенных) [8, 62].

В традиционной классификации, как правило, фиксируется только начальная точка отсчета (первоначальное общее происхождение языков из диалектов одного и того же языка), но это схематизированное описание полностью оправдано только в одном (относительно редком) случае, когда родственные языки далее не контактируют друг с другом. В противном случае, возможность вторичного интенсивного перемешивания накладывается на первоначальные отношения между языками. Но, как правило, с помощью использования методов сравнительно-исторической фонетики удается отследить отдельные интенсивные позднейшие словарные заимствования лексики (которые дают другую систему фонетических соответствий) от исходно унаследованного лексического запаса родственных языков.

В отношении к неродственным языкам (или языкам, которые находятся в очень отдаленной связи друг с другом), в большинстве случаев исконная лексика может быть легко отделена от результатов позднейших контактов. При этом языки имеют систему флексий (как правило, не заимствованную из одного языка на другой неродственный), потому соответствия, наблюдаемые между фонемами в составе грамматических морф, могут служить в качестве контрольного материала для сравнения слов, относимых к общему исходному словарю (и, следовательно, не объясняемых заимствованиями). При отсутствии в данной группе языков системы флексий такого материала нет, и тогда вывод о том, принадлежат ли слова к словарю общего исходного языка остается гипотетическим. Как альтернативное объяснение в данном случае выступает возможность вторично приобретенного (аллогенетического, по Г.В. Церетели) родство языков [31, 211].

Гипотеза вторично приобретенного родства в особенности вероятна по отношению к явлениям языка синтаксического уровня (если они не связаны с морфологическими) и к фонетическим структурным сходствам. Последние часто возникают при позднейшем ареальном контактировании языков в пределах одного и того же языкового союза (например, балканского). Согласно взглядам ряда лингвистов (Е.Д. Поливанов, Н.С. Трубецкой, В. Пизани) языковые семьи, фиксируемые в генеалогической классификации языков, часто (как в случае с индоевропейской), на самом деле являются языковым союзом [41, 61].

Рис. 1.

Родословное древо славянских языков

Согласно этим принципам, выявленным по отношению к генеалогической классификации уже в теории волн И. Шмидта, каждый новый лингвистический феномен распространяется из определенного центра постепенно затухающими волнами. Каждый диалект, постепенно развивающийся в родственный язык, является сочетанием («пучок») таких волн (изоглосс). При исчезновении промежуточных звеньев (диалектов или языков) могут наблюдаться более четкие различия между родственными языками. При сохранении таких звеньев различия между родственными языками (например, западнороманскими: французский, провансальский и другие) являются непрерывными. Родственные языки постепенно переходят друг в друга с помощью ряда промежуточных диалектов, позднейшие контакты которых делают особенно сложным разграничение древних и более поздних диалектных связей.

Чем ближе разделение родственных языков в историческом времени и чем больше количество памятников, которые отражают древнюю диалектную дробность этих языков, тем более реалистичной может стать картина их исторических соотношений, которая фиксируется в данной классификации. В отсутствие древних текстов и при большей временной отдаленности разобщение родственных языков и схемы их соотношений остаются более условными (например, по отношению ко многим языкам Юго-Восточной Азии или Южной Америки) [12, 81].

Особенно много трудностей вызывает проблема реальности промежуточных праязыков (и соответствующих им членений на подгруппы), при объединении четко выявляемых языковых семей, разделившихся (как например, семитские или индоевропейские языки) во время, отделенные от настоящего 5-7 тысячелетиями, в большие «макросемьи». По отношению к такой макросемье, как ностратическая, проблематична необходимость сохранения всех промежуточных делений, ранее предполагавшихся в классификации до выявления этой макросемьи.

Промежуточные праязыки являются некоторой схематизацией, полезной при формулировке выявленных генеалогической классификацией соотношений, но не обязательно отвечающей некоторой исторической реальности. Но как промежуточные могут рассматриваться и праязыки отдельных макросемей в связи с постановкой вопроса о возможном моногенезе (общем происхождении) всех языков мира. Путем последовательного сравнения всех реконструируемых праязыков древних макросемей, что предотвращает количественной ограниченности общих слов, повторяется возможность древнего родства между языками. Часть наблюдаемых сходств в словаре восстанавливаемых макроязыков для больших семей может объясняться контактами после разделения предполагаемого общего языка всех сравниваемых макросемей. А это, в свою очередь, чрезвычайно затрудняет выделение исконно родственных элементов словаря. Так, при углублении временной перспективы определение степени языкового родства становится все менее надежным [32, 144].

Таким образом, в классификации достоверными следует признать выводы, относящиеся к основным языковым членениям времени после «неолитической революции». Выводы негативного характера (например, об отсутствие родственных связей между языками), может быть, не являются корректными. Точнее было бы говорить о крайне небольшом числе доводов в пользу допущения родственных связей (поскольку пока для наиболее древнего периода остается возможной и гипотеза моногенеза). При очевидности основных поздних объединений языков в семьи, фиксируемой в генеалогической классификации, она не гарантирует пока точности разделения семей на подгруппы, происходящие из промежуточных праязыков.

В случае, если языки не разделились в пространстве и времени достаточно рано, отношение иногда определяется с меньшей надежностью. Наконец, классификация фиксирует только происхождение некоторой основной части грамматических и лексических (корневых) морф, не предполагая, что известен источник остальных морф. Значительное уточнение её происходит, с одной стороны, благодаря выяснению ареальных связей между современными контактирующими диалектами, с другой –благодаря выявлению более древних отношений между «макросемьями».

Отдельные наблюдения, предваряющие данную классификацию, содержатся уже в работах средневековых ученых: Махмуд Кашгари по тюркским языкам, арабских и еврейских лингвистов, сравнивавших друг с другом семитские языки, и так далее. Удачный опыт синтеза предшествующих мнений о генеалогической классификации могут быть найдены в работах Г. Лейбница. Но до установления родства индоевропейских языков и выработки в начале XIX в. на их материале принципов генеалогической классификации языков на основе сравнительного метода эти отдельные наблюдения не были основаны на каком-либо надежном научном аппарате [4, 47].

Его основы были намечены в сравнительно-историческом языкознании еще в XIX в. Однако его дальнейшее совершенствование в духе теории волн Шмидта осуществлялось в свете достижений лингвистической географии уже в XX веке. Наиболее интенсивные работы по уточнению генеалогической классификации большинстве языков Юго-Восточной Азии, Африки, Северной и Южной Америки проведены во второй половине XX века. К этому времени относится и начало систематической работы по объединению языков в «макросемьи».

1.2. Генеалогия славянских языков

Общеславянский язык отделяется от индоевропейского. Этот язык-основа существовал в доисторическую эпоху на территории междуречья Днепра, Буг и Вислы. К VI – VII вв. н.э. общеславянский язык распался, открыв путь к развитию славянских языков.

Общеславянский язык включает в себя 3 языка восточных славян (русский, украинский, белорусский), языки западновосточных славян (польский, чешский, словацкий), южнославянские языки (болгарский, македонский, сербскохорватский, словенский). На основе южнославянских языков Кирилл и Мефодий составили кириллицу.

Распределение славянских языков внутри каждой группы имеет свои особенности. Каждый славянский язык включает в свой состав литературный язык со всеми его внутренними разновидностями и свои территориальные диалекты. Диалектное дробление и стилистическая структура внутри каждого славянского языка неодинаковы.

Первую литературную обработку славянские языки получили в 60-х гг. IX века. Создателями славянской письменности были братья Кирилл (Константин-Философ) и Мефодий. Они перевели для нужд Великой Моравии с греческого языка на славянский литургические тексты. В своей основе новый литературный язык имел южно-македонский (солунский) диалект, но в Великой Моравии усвоил много местных языковых особенностей. Позже он получил дальнейшее развитие в Болгарии. На этом языке (обычно называемом старославянским языком) была создана богатейшая оригинальная и переводная литература в Моравии, Паннонии, Болгарии, на Руси, в Сербии. Существовало два славянских алфавита: глаголица и кириллица. От IX в. славянских текстов не сохранилось. Самые древние относятся к X веку: Добруджанская надпись 943 года, надпись царя Самуила 993 года, Варошская надпись 996 года и другие. Начиная с XI в. сохранилось больше славянских памятников.

Современные славянские языки используют алфавиты на основе кириллицы и латиницы.

Глаголица применяется в католическом богослужении в Черногории и в нескольких прибрежных районах в Хорватии. В Боснии в течение некоторого времени параллельно с кириллицей и латиницей использовался также арабский алфавит.

Если родственные языки или диалекты не полностью прекращают контакты друг с другом, то вторично возникающие межъязыковые (междиалектные) связи могут перекрывать более ранние. Это затрудняет последовательное проведение генеалогической классификации по принципу генеалогического древа. Последний предполагает, что каждый общий язык (праязык) распадается на два или более праязыка, которые, в свою очередь, могут распадаться на два или более промежуточных праязыка, из которого (при допущении в принципе неограниченного числа промежуточных праязыков) могли развиться реально известные языки. Например, всем известные славянские языки были выведены из общеславянского (славянского праязыка) через посредство трех промежуточных праязыков (западнославянского, южнославянского и восточнославянского). При этом можно предполагать существование промежуточных праязыков.

Генеалогическое древо по отношению к славянским, как и применительно ко многим другим языкам, является удобным схематическое упрощением, но оно в очень малой степени отражает реальные исторические процессы развития диалектов. В частности, по отношению к славянским языкам нет сомнений, что южнославянская подгруппа не представляет результатов развития реального промежуточного праязыка, а только служит обозначением всех славянских диалектов, которые после переселения венгерского языка в Венгрию к концу 1-го тыс. до н.э. оказались отдаленными от остальных славянских диалектов и позднее развивались в контакте с языками балканского языкового союза.

До этого времени часть западнославянских диалектов, позднее ставших словацким и чешским языками, была связана с тем диалектом, из которого развивался словенский язык. В то время как другая часть западнославянских диалектов, из которых развились лехитские языки, имела некоторое сходство с северным диалектом древнего восточнославянского языка, который позднее дал диалект, известный с новгородских берестяных грамот X-XII вв.

Обозначая древние диалекты праславянского языка в соответствии с языками, в которые после эти диалекты превратились, можно выделить, по крайней мере, не менее 7 из таких диалектов, находившихся в контакте друг с другом в 1-м тыс. [33, 68].

Эта схема также условна, но для определенного периода (около середины 1-го тысячелетия и несколько ранее), она могла отвечать определенной исторической реальности. Однако, переосмысление традиционной классификации в терминах таких схем, отвечающим принципам лингвистической географии, только начинается.

Рис. 2.

Схема связей между диалектами праславянской языковой области

1.3. Славянские языки

Славянские языки принадлежат к индоевропейской системе языков. Они делятся на три группы: западную, южную и восточную. К западной группе принадлежат языки чешский, словацкий, польский с кашубским, лужицкие и вымерший в XVIII веке полабский, на котором говорили славянские племена, населявшие берега Эльбы.

К южной группе принадлежат языки болгарский, сербский, хорватский и словинский. К восточной группе – русский, белорусский и украинский. Славянские языки по сравнению с другими языками индоевропейской системы пережили целый ряд общих специфических явлений как в области фонетики, так и в грамматической структуре. Среди наиболее существенных особенностей этой группы языков необходимо указать на изменения задненебных согласных «k», «g», «х» перед гласными переднего ряда (палатальными). Эти изменения произошли в двух разных эпохах (ранней и поздней) и в несколько отличных условиях. В живых славянских языках, включая русский, эти исконные славянские изменения отражаются в виде чередования звуков «к», «г», «х» и «ч», «ж», «ш» (следствия более раннего «смягчения») или «ц», «з», «с» (последствия позднего «смягчения») в словах одного и того же корня, ср. например: молоко – молочко, друг – дружить, слух – слышим. Следы позднего смягчения в русском языке затерты последующими выравниваниями форм, но все же могут быть показаны на таких примерах, как: кратко – вкратце, друг – друзья; на украинском языке они сохранились и в склонении, ср: горох – у горосі [9, 211].

В области грамматического строя общим и специфичным для всех славянских языков является развитие особого склонения прилагательных, так называемого «местоименного» – с окончаниями, свойственными местоимениям (ср.: доброго и того), и употребление творительного падежа в составном сказуемом (он был учителем). Указанные черты наблюдаются только на языках балтийской группы.

Общие лексические переживания славянских языков наиболее показательно засвидетельствованы распространением во всех языках этой группы исконных заимствований из других языков. Например, слово хлеб, гусь, купить, князь отмечают древнейшие славяно-германские связи, слова коляда, крамола – романского происхождения; Бог, топор – иранского (последнее слово пришло через посредничество финно-угорских языков); корчага, колпак – тюркского происхождения; хмель, сани – финно-угорского и др. [8, 92].

Классификация славянских языков на три группы проводилась славистами в основном по фонетическим признакам. В основе классификации лежала одинаковая или сходная переработка звуков и звуковых сочетаний. Усвоив методологические концепции праязыка и расщепления (по теории «родового древа» А. Шлейхера, 1821 – 1868), слависты в соответствии с каждой группой славянских языков реконструировали отдельный праязык. Несостоятельность этих концепций выразительно сигнализирует распределением даже основных фактов, которые служат материалом при реконструкции. Например, общий праязык западнославянского языка предполагал бы одинаковую переработку исконных групп «tort», «tolt» во всех языках этой группы, и в то же время, в польском языке есть сочетания «-ro-», «-lo-» при чешском и словацком «-ra-», «-la-» (табл. 1).